У художника есть кисть, у него есть глаза. Конечно, а как же иначе, художник как мы все умеет видеть трамвай и узнавать, это трамвай, умеет узнавать, «это человек». Он конечно видит предметы. Он их еще получше видит, чем мы. Он в них больше замечает, чем мы. Он с такой ясностью видит предметы, которые видим мы, что не может оторваться: в чём дело, не может оторваться он, как же так, что всё так, и всё такое, и не другое, и такое вот именно такое, трамвай именно так вдвинутый в поле, человек там и человек здесь именно такой, человеческий? Невыносимо, невозможно вынести, что всё именно ТАК, разве можно не видеть, что это загадка, что эта такость вещей ПОКАЗЫВАЕТ что-то, указывает на что-то — и НЕ указывает, сама себя не знает, не знает, что указывает, и вливается в глаза твои, художника, чтобы ты им самим, вещам, показал, ЧТО они показывают ТАК. Просто так, и именно так.«Ранний Хайдеггер»