Жак Лакан пророчествовал о том, что капитализм поднимает с колен угнетённого пролетария до статуса свободного потребителя, но лишь для того, чтобы в погоне за избыточным потреблением он начал расходовать самого себя с неимоверным энтузиазмом, воображая, что его жизнь теперь может быть безграничным пространством для воплощения самых экстравагантных фантазий. Погоня за большим и вера в свои возможности оборачивается для наивного обывателя столкновением с невоображаемой реальностью, вполне реальными долгами и опустошенной психикой, в которой исчерпан запас внутренних ресурсов на годы вперёд (а ещё где-то надо взять деньги на психотерапевта). Путь к реализации фантазий и жизни на пределе оборачивается самопотреблением. Одержимый разыгравшейся фантазией субъект расходует самого себя, истощаясь и выгорая, но продолжает верить в то, что всё получится и невероятная жизнь с ним обязательно случится.

Таким способом я начал вводить тот тип рассуждений, к которому побуждал моих со-практиков. Я просил их размышлять, везде и всюду, поскольку это их основное правило, каким образом это может происходить, а именно то, что они оперируют, — я не говорю излечивают, всех мы вылечить не можем, — оперируют словами. Есть операции, которые являются подлинными и которые происходят исключительно с помощью слов. Когда я это ввел, двадцать один год назад, это вызвало некоторый резонанс. Не воображайте, что он был очень большой. Психоаналитики такие же люди, как все остальные, как вы, они глухи к тому, что им не нравится. Даже среди моих самых близких учеников были глухи к замечанию, которое я для них сделал, что возможно стоит усомниться в какой-то части приобретенного знания, чтобы поставить вопрос о том, каким образом слова могут хорошо работать. Слова, речь (langage), как говорится, она приобретает самую странную функцию, когда мы полагаем, что это средство сообщения. Сообщения чего, Бог ты мой? Истины что ли? Крайне любопытно, что не все замечают, что слово в равной степени находится на службе и у истины, и у лжи. И есть даже все шансы, что оно служит лжи гораздо чаще, чем истине, известное дело, на это давно указывает так называемый знаменитый парадокс лжеца, в котором нет ничего парадоксального. Дело не столько в том, что речь высказывает или не высказывает истину, сколько в том, что она помогает, — как таковая.