Настроение — это когда за суетой и ненужными встречами, за раздергивающими заботами неведомо откуда, может быть, из детства просится не музыка, не сама музыка, а словно только один ее неслышный тон; он заглушен шумом, но будет яснее слышен, когда мы останемся наконец наедине с собой и пойдем по людной вечерней улице. Настроение захватит нас, и не только нас, а всё вокруг склонит в свою сторону, и мы словно завороженные будем бояться, что его что-то спугнет. Такое настроение может превратиться в стихи, которые не нарушат настроения, а наоборот, дадут ему быть собой и остаться навсегда и стать настроением других людей, может быть, очень многих, может быть, настроением времени; или настроение превратится в музыку — оно ведь и так с самого начала было неслышным тоном; или ни во что не превратится, а развеется, когда чей-то голос проницательно спросит со стороны: «Что это ты сегодня такой задумчивый?» — и мы к собственному стыду поспешим заверить, что вовсе нет, что всё это так, ничего.

управляющие людскими массами посредством медиа не заинтересованы в высоте или низости чувств непосредственно, им важно лишь упорядочивать мышление масс нужным образом - если сейчас это эффективно при низкой планке переживаний, то используется именно такая планка. То есть манипуляторы такого рода не могут считаться самостоятельными субъектами в общей причинно-следственной картине управления нынешним миром людей - они такой же элемент, как и те, кем они управляют. Это одно, единое поле. Решение же проблемы освобождения от манипуляций всегда лежит за пределами поля этой проблемы.