Тень имеет свойство всех природных вещей, которые в своем начале являются более сильными, а к концу ослабевают: я говорю о начале [и конце] всякой формы и всякого видимого или невидимого качества, а не о вещах, которые время приводит от малого начала к большому произрастанию, как, например, дуб, имеющий слабое начало в малом желуде; мало того, я скажу, что дуб наиболее силен в своем зачинании из земли, а именно в своей наибольшей толщине. Итак, мрак есть первая степень теней, а свет — последняя. Поэтому ты, живописец, делай тень наиболее темной у ее причины, а конец ее пусть переходит в свет, |175,2| т. е. так, чтобы тень казалась не имеющей конца.

Тень происходит от двух вещей, несходных между собою, ибо одна из них телесная, другая духовная . Телесной является затеняющее тело, духовной является свет. Итак, свет и тело суть причины тени.

Лёжа в постели с открытыми глазами, человек вглядывается в темноту, исследуя законы сплетения образов. Вначале он видит лишь точки, они исчезают и появляются, меняют яркость, парят, их движение кажется беспорядочным и бессмысленным, но вынуждает таращиться, напрягать зрение, чтобы обнаружить источник, скрытый порядок, который, насколько ему известно из опыта предыдущих ночей, присутствует в этом мельтешении, до времени избегая распознавания, предпочитая притвориться сырым хаосом. Вскоре выясняется, что темнота имеет объем и массу, теперь это напоминает снегопад в негативе - хлопья, равномерно движущиеся в одном направлении, в пустоте, косые линии, пересекающие поле зрения. После появляются цветные узоры, но не сразу, не вдруг, а будто кто-то с течением времени равномерно вводит ощущение цвета в пространство, бывшее прежде пустым и безвидным. Эти узоры отвечают особому чувству ритма, они кажутся бесконечными, всюду – живая геометрия, дышащая, пульсирующая, вечно изменчивая, как в стёклышке калейдоскопа. Каждый элемент имеет связь с привычным миром вещей: какую ниточку ни потяни, разматывается клубок образов и понятий, окружающих тот или иной предмет подобно облаку или сфере. В какой-то миг явь окончательно сдаёт позиции, и человек идёт дальше, пользуясь одной из найденных нитей в качестве путеводной.

В греческом Аиде течёт река забвения Лета. Тени пьют из неё, и больше их не терзают воспоминания о неоконченных делах и покинутых друзьях.Неоплатоники, верившие в перерождения, изменили миф. У них из Леты пьют души, которые отправляются в новую земную жизнь, чтобы не помнить, кем они были раньше.В индуизме и буддизме точно так же – только самые духовно продвинутые могут вспоминать свои прошлые реинкарнации и даже видеть чужие.

Если вы видите светлого человека, то он идёт к Свету, а вы в обратную сторону. Если вы пойдёте за ним, Вы будете видеть впереди только тёмные силуэты, которые тают вдалеке.

Давайте в чёрный день подумаем о снеге,О медленном его и неустанном беге.Летучие снега раскидывают сети...Давайте в чёрный день подумаем о свете,О будущем светло и ясно о минувшем.Огромное крыло над озером уснувшимОтбрасывая тень, в безмолвии качнется,И сгинет чёрный день, и белый день начнётся.

Чем украшает ритм. Ритм накладывает туманное покрывало на реальность; он побуждает к некоторой искусственности речи и нечистоте мышления; тень, которую он набрасывает на мысль, то закрывает, то подчеркивает явления. Как тени нужны для украшения, так «смутное» нужно для большей отчетливости. — Искусство делает выносимым вид жизни, окутывая ее дымкой нечистого мышления.

Не видел я умов, слабее умов наших, — предпочитаем мы тень солнцу и не предпочитаем рая аду.