• Человек — уникальное животное. Эволюция снабдила его «когнитивными гаджетами» для подключения к распределенным когнитивным сетям (distributed cognitive networks) себе подобных. Подключаясь к этим сетям, мы становимся способными к социальному научению и социальному познанию. Без этих двух факторов интеллектуального развития разум мало чем отличался бы от разума животного или ребенка-маугли.• Ключевая проблема социального научения и социального познания — как передавать другому свои мысли и как понимать мысли других. Проблема здесь в том, что почти все содержимое нашего мозга — продукт его творчества. Мозг обладает минимумом знаний об окружающем мире, предпочитая домысливать остальное на основе предыдущего опыта. Следовательно, нужен специальный интерфейс, способный передавать уникальные мысли между уникальными разумами.• Этот интерфейс зависит от принципа работы доступных человеку «когнитивных гаджетов». Примерно 100 тыс. лет назад у людей заработал «когнитивный гаджет» символической коммуникации. Членораздельная речь людей развилась до уровня полностью символического, синтаксически развитого языка, позволяющего в ходе социального научения передавать огромные объемы произвольной информации, как между индивидами, так и между поколениями.Появилась возможность передавать сложные абстрактные идеи и понятия не только о том, что происходит здесь и сейчас, но и о других временах и местах — даже воображаемых.

В своей книге Дуглас Хофштадтер «Я — странная петля» трактует сознание как, своего рода, бесконечную петлю обратной связи. За счет этой самоподдерживающейся петли у нас и возникает иллюзия единства самосознания, иллюзия «Я». Причем ядром «Я» является петля восприятия.Восприятие принимает на «вход» некие данные, составленные из огромного количества микроскопических сигналов, но затем идет гораздо дальше, приводя в итоге к запуску небольшого набора символов — дискретных структур, наделенных репрезентативными качествами, — обширная библиотека которых находится обычно в режиме ожидания.

Alfred Korzybski намекает, что язык — всего лишь карта, а реальность — ландшафт. Мы, люди, живем одновременно в мире языка-карты и в мире ландшафта, непосредственной реальности. Нам нужно не забывать отделять одно от другого, но в то же время стремиться, чтобы мир языка отражал мир реальный. Или по крайней мере осознавать, когда отражение искажается, чтобы калибровать свое восприятие соответствующим образом. Потому что если языковой мир неадекватно представляет мир опыта, то человек заблуждается, ведомый ложной картой.Именно осознание наших ментальных абстракций показывает, что наше понимание происходящего часто не имеет даже структурного сходства с тем, что происходит на самом деле.Ведь мы погружены в мир, полный энергетических проявлений, из которых мы абстрагируем непосредственно лишь малую толику. И даже эта малая абстрактная толика уже подвержена «перекраске» со стороны нашей нервной системы.Абстракция — это упрощение, но она позволяет нам выстраивать сложные взаимодействия.Когда нам кажется, что мы реагируем на то, что происходит в реальности, на самом деле мы реагируем на интерпретацию происходящего. Как бы прискорбно это ни звучало, человеческая жизнь — непрерывная абстракция, на том или ином уровне. И это нормально, этот процесс сродни пищеварению, только ментальному.

Язык, который мы используем, определяет нашу форму жизни. Мир, который мы видим, определяется и наделяется смыслом с помощью слов, которые мы выбираем. Короче говоря, мир — это то, что мы о нем думаем, а думаем мы обычно при помощи языка, потому что он может быть не только проводником нашего общения, но и способом кодирования мыслей.Получается, что язык играет в нас. Ведь наша жизнь складывается в формы, которые выбирает для нас язык, эта общественная надстройка, существующая априорно для любого человека. Ludwig Wittgenstein сравнил реальность с языковыми предложениями (propositions) и утверждал, что именно форма предложений определяет форму нашей реальности, а не наоборот.Привычки мышления, которые формируются в нас с помощью языка, тянутся далеко вглубь истории. И эти привычки мешают нам оценивать мир объективно. В результате точность слов притупилась, если они вообще когда-либо были точными.Истина в том, что жизнь на самом деле состоит из невербальных фактов. Не существует одного и того же невербального факта, они перетекают один в другой, смешиваются, конденсируются — словом, постоянно меняются. А вот в языке у нас всё каменно и относительно стабильно. Для каждого факта найдется свой ярлычок, который будет неизменен. Называя что-то, мы творим абстракцию, то есть возводим частный случай в какую-нибудь из общих категорий, которые любезно подсовывает нам наш язык.Именно в этом и кроются ниточки влияния на нас языка. Чем больше мы производим абстракций, тем марионеточнее становятся наши мысли: наша картина мира начинает висеть на шнурочках концепций, данных нам свыше языком.И мы ничего не можем с этим поделать. Не получится протестовать и обрезать нитки, которые держит кукловод, чтобы провозгласить себя свободной и независимой куклой. Потому что отказаться от влияния на нас языка равно уйти в джунгли и стать Маугли, животным в человеческом обличии.

тот, кто мыслит в нас, является не нами самими, а неким безличным началом, которое Хайдеггер назвал das Man, отталкиваясь от немецкой грамматической конструкции man denkt, man will (дословно: «думают» и т.д.; английский they think, француский on pense). Иными словами, на самом деле не мы думаем, но das Man думает сквозь нас, закладывая в нас траектории conventional wisdom (конвенциональной мудрости) или отклонения от неё.

Концепция антиэнтропийной эволюции выглядит так:• Эволюция – результат работы колоссального механизма – биосферы, работающей «естественным автоэнкодером» (тип искусственной нейронной сети для обучения эффективному кодированию неразмеченных данных). Эволюция выражает устойчивые изменения в кодах взаимодействия видов; эти меняющиеся коды и отображают, и создают среду вида;• Биосфера вычисляет эволюцию путем автоэнкодинга взаимодействующих организмов в биологические виды и декодируя виды в экосистемы;• Неживая материя не когнитивна - кроме своего уровня энергии, материя не несет никаких внутренних представлений о том, как или где она существует;• Вид – это когнитивная система, путем взаимодействий извлекающая смысл из информации;• Вид определяется его кодом видового взаимодействия. Код вида состоит из фундаментальных, основных взаимодействий вида с его внешней и внутренней средой; основные взаимодействия кодируются многомасштабными сетями, включающими молекулы-клетки-организмы.Выживание видов вычисляется с помощью того, что можно называть естественным автокодированием: массивы входных взаимодействий генерируют коды видов, которые выживают, декодируясь в устойчивые экосистемные взаимодействия. ДНК — это только один из элементов естественного автокодирования.

Каждый человек - это только один глаз. Мы видим Вселенную плоской. Каждый свою плоскую версию. Объемное, трехмерное изображение даже представить себе невозможно, будучи с одним глазом.Но иногда случается, что встречаются два глаза и позволяют друг другу увидеть Вселенную через глаз другого, получается чудо - трехмерное изображение.Увидев это однажды уже невозможно оторваться и стать опять одноглазым.Однако, просто увидеть не достаточно. Надо еще и понять увиденное.Для того, чтобы понять, что видит лишь один второй глаз, не хватит и жизни. Наверное поэтому и бывает вечная любовь!

сознание, по Daniel Dennett, это не самостоятельная сущность, заполненная субъективными ощущениями и привязанная к какой-то части головного мозга, а «виртуальная машина» (если угодно, операционная система), «распределенная (во времени и пространстве) между множеством разных отделов мозга». Она возникла только у людей, «инфицированных» огромным количеством мемов-вирусов, как результат их «приручения» и овладения теми возможностями, которые предоставляет язык. Главная из этих возможностей — объяснение нас самих себе и другим людям (с целью манипулирования, обмана, сотрудничества и т.д.).

лучшая метафора для эволюции — a tinkerer (самоделкин, умелец-энтузиаст, изобретатель-самоучка, кустарь одиночка с мотором), который «придает сподручным материалам и инструментам неожиданные функции для создания нового объекта: из колеса старого велосипеда он делает рулетку; из сломанного кронштейна — корпус радиоприемника. Эволюция не создает новинок с нуля и на ровном месте. Она работает с тем, что уже существует, либо преобразуя систему для придания ей новых функций, либо комбинируя несколько уже имеющихся систем для создания новой более сложной системы».

В психологической науке термином serendipity называют способность (а то и склонность) субъекта к незапланированным открытиям; т.е. открытиям, происходящим как будто случайно в процессе творческой деятельности, суть которой допускает (и даже предполагает) творческие прорывы в создании чего-то нового (это может быть поисковая, исследовательская, научная, художественная или любая иная деятельность).Значение слова serendipity — это некое чудесное, парадоксальное и счастливое открытие:• одновременно требующее, как удачи, так и мастерства;• одновременно непредсказуемого, но достижимого;• одновременно случайного и, в то же время, являющегося плодом чрезвычайно высокой мотивации;• одновременно являющегося неожиданным и как бы побочным результатом, но и, в то же время, воплощающего в себе весь предыдущий опыт индивида.Что же касается сущности близких к serendipity понятий, эти понятия описывают содержание процесса активности субъекта, реализующего свой опыт через вовлеченность в разного рода творческую деятельность. Тогда как serendipity выступает как понятие, описывающее особую организацию опыта субъекта, что выводит ее в проблемное поле категории способностей.То есть можно утверждать, что понятие serendipity претендует на самостоятельную феноменологию (отличную от схожих понятий интуиция, инсайт и т.д), как психическая способность, не только позволяющая возникать незапланированным открытиям, но и предполагающая наличие в психике специального механизма их появления.