«Воспоминание», сущностно изначальное и тем самым ближе к будущему, чем всепонимание «гражданина мира»

Сказать непознаваем — значит определить через познаваемость. НЕпознаваем. Непознаваемая СУЩНОСТЬ, непознаваемое ЧТО. Бог на цепи. Воли ему не дано. ЧЕЛОВЕК волен спать, отсутствовать, быть ничем, пустотой. ВСЯ свобода, которую дал Бог, взята, использована. Богу — нет, свободы НЕ БЫТЬ ему не дается, БУДЬ, ТЫ ЕСТЬ, ТЫ «ЧТО», хотя и очень высокое, непознаваемое «что». ПРИКОВАН К СМЫСЛУ. Но Бог не хочет быть прикованным РАДИ ЧЕЛОВЕКА ЖЕ. Ведь его несвободного нельзя будет любить. Ах нельзя же любить закон тяготения. Бог свободен. Он так свободен, что Он свободен не быть. Доказательства бытия Божия не работают не потому, что они недоказательны, а потому, что приколачивают Бога к бытию, как к кресту. Да, Бог взошел на крест, но Он Сам не приколачивал Себя. Бога с таким же успехом нет, как Он есть. Бог свободен не быть. Дайте ему эту свободу, которой пользуетесь сами. Допустите, что Бога нет. Нет, человек лучше допустит, что Бог умер, т. е. Он ЕСТЬ и ЧТО, но мертвый. Пусть лучше умрет, но на цепи, на привязи, прикованный к ЕСТЬ и к ЧТО.

Собственные характеристики конкретной личности обусловлены разными факторами, в первую очередь состоянием творческой материи и степенью овладения сущностью этой материей (мастерством). Применительно к государству основной творческой материей являются люди, подобно клеткам человеческого тела — формы личности, внешнего выражения души (индивидуальности). Идея, что люди собираются и создают государства, это феноменализм, наивный реализм. В реальности метафизический магнетизм Сущности вовлекает в физическую жизнь и притягивает к социальной организации атомы людей, а не наоборот. Единая мысль создаёт текст, а не сумма букв.Характер личности зависит от специфики души (психе). Тут чистый эзотеризм, то есть нужно знать матчасть прежде чем обсуждать. Дурные стороны характера указывают лишь на степень и специфику невежества данной личности. Государства, как и люди, пока ещё часто страдают страдают биполярным расстройством, поскольку отношения личности и души ещё далеко не урегулированы, и лошадь этого кентавра постоянно брыкается. История государств, так же как история человека, в основном отражает процесс взросления, потом некий период особой активности, потом старения. Хотя, совсем уж буквальных параллелей в аналогиях проводить нельзя, спекуляции начнутся.

За всеми этими мыслями и ощущениями не замечаешь происходящего благодаря им - как с тебя слезает старая шкура, как глубоко начинает дышать обнажённая сущность, как начинают смешиваться внутренняя вечность и внешняя, становясь непрерывным пространством. И это ценная передышка. Совсем скоро, с первым упоительным вдохом пропитанного эвкалиптом и мандаринами воздуха, в твою личную вечность попадёт частица этой новой Реальности и приглушит восприятие той, другой Вечности, окружив, сформировав тебе новую же шкурку. Личность - как скафандр для сущности, способной перемещаться в разные миры. И это тоже прекрасно. Отличный, только что сшитый для тебя костюмчик, несколько удивляющий, но удобный - это хороший опыт. Но быть без скафандра завсегда приятней.

В основе научного метода лежит философия, согласно которой разных сущностей в мире до фига, но никаких лишних сущностей сверх необходимости плодить не надо, а то бритвой Оккама по горлу и в колодец.

"Каким образом душа наша соединена с телом, тогда как они из совершенно различных стихий? Не служило ли связующим между ними звеном еще третье отдельное вещество, ни душа, ни тело, а совершенно особенная сущность? Или же душа и тело соединяются посредством постепенного перехода одного вещества в другое". Вопросу этому можно дать еще такую форму: "Каким способом душа действует на тело, посредственно или непосредственно?"

В силу определенных эволюционных преимуществ нам свойственно воспринимать окружающую среду как совокупность отдельных и самостоятельных объектов, которыми таким образом проще манипулировать. По аналогии с этим мы принимаем за такие объекты мир в целом и себя, свое "я". Но то, что условно верно с камнями и зайцами, ведет к величайшему заблуждению, когда речь заходит о вселенной и личности. Ибо в таком случае определяющим становится не пространственный, а временной аспект, воплощаемый в движении без движимого — в волне.Существование волны очевидно, а вот сущность ускользает. Схватить волну невозможно — в лучшем случае в руке останется только вода. Вода — субстрат, но не сущность волны. Сущности вообще нет, тем не менее есть характеристики, движение, сила — то, что составляет реальность волны. Такую же реальность нужно видеть и во вселенной. Согласно теории струн, в основе мироздания лежат колебания одномерных, то есть, по сути, нефизических в обычном понимании, квантовых струн. Они и "гонят" мировую волну, все квази-самостоятельные объекты которой — лишь элементы ее движущегося контура (гребни, впадины, складки).Забавно, что буддисты еще двадцать пять веков назад ухватили подобную идею мира, создав учение о дхармах — бессамостных, нематериальных, мгновенных элементах, мелькания которых порождают все наличное, в том числе психофизиологическое единство личности. Наше "я" также представляет собой гребень волны — со своими особенностями и характеристиками, с определенной степенью единства и тождественности, и в то же время изменчивости и пластичности, но главное — без той сущностной подложки, природу которой невозможно ни описать, ни объяснить. Да которая и не нужна, если мы мыслим как волна.

Функция представления заключается в том, Чтобы через образы познать сущность.

Мы все оставили сущность и предались атрибутам. Воспевая атрибуты, сделали посмешищем сущность. Пока мы предаёмся атрибутам — находимся в небытии, Когда освободимся от атрибутов, станем действительно живыми.

Все люди в этом мире драгоценны, Воистину чудесны и священны. Недаром их избрал Господь единый: Дух — чистый жемчуг, плоть — из тёмной глины. Четыре — дух и сущность, ум и тело, Из коих три последних, скажем смело, Всему людскому роду сопричастны, А дух в сей тёмной плоти — луч прекрасный.

Суфизм требует полной трансмутации сознания, и начало этому должно положить признание того факта, что неразвитый человек мало чем отличается от сырья. Такой человек не обладает ни постоянной сущностью, ни единством сознания. Внутри него есть «сущность», которая не соединена ни с ним самим в целом, ни даже с его личностью.

Классическая европейская антропология, идущая от Аристотеля, есть эссенциалистская метафизика, рассматривающая человека как сущность и систему разнообразных сущностей и стремящаяся выделить из них некие основополагающие начала или же базовые элементы человеческой природы – своего рода неизменное порождающее ядро, которое определяет собой сложное многообразие человеческого существа во всех его проявлениях. Такой подход к человеку естественно соотносится с интуицией центра, он предполагает наличие некоего сущностного ядра, центра человеческого существа и ориентирован на его отыскание и изучение. Как мы видели, опыт современности ставит под сомнение, если не прямо отрицает это наличие неизменного сущностного центра – и проблема человека не может более ставиться как проблема отыскания и изучения такого центра. Однако интуиция «центра человека» сразу же подсказывает и альтернативу себе. Если человека нельзя более характеризовать «центром» – его остается характеризовать «периферией», а точнее – границей. Такая характеристика уже не может отсутствовать и, кроме того, она заведомо является не менее определяющей, нежели «центр».