Владычество продлится, но –пока не выйдет срок.Дары придут и упорхнут –не запасешься впрок.Насколько вечны губы, чтоприльнут в рассвета часк росе, останутся в веках –когда не станет нас.

«... Мы смотрим не столько на то, что воспринимается, вспоминается, делается, говорится и так далее, сколько на то, как вспоминается то, что вспоминается, и как говорится то, что говорится. С каким выражением лица, каким тоном, каким голосом, как синтаксически, в какой позе, с какими эмоциями, оговорками, с уважением или неуважением к другому человеку и так далее».(Ф.Перлз, «Теория гештальт-терапии»)

Мужчины, женщины? Но нет –лишь тени средь холмовбредут сегодня. Их поклонкак вежливость без словотносится к другим теням,а мы для них – как фон.Театр теней – наш мир для нихкак выцветший картон.

«Самое привычное самоубийство в наше время – это пустить пулю себе в душу»

«Не был» – вот все, что скажут.Легко – с ума сойти.Возможно, потому чтослов нужных не найти.Гадаем, что всё значит.Но филология –«Бог взял его» сказали,тут поняла и я.

У вас были в жизни примеры общения с намного более умным, чем вы, человеком? Не более начитанным или знающим, а именно более умным, и так, что понятно, что намного? Если да, то расскажите, как это выглядело с вашей точки зрения? Что убедило вас в том, что этот человек намного умнее?- глубже продумывал любую деталь, на порядок более высокая точность и плотность мысли- То, что у меня занимает объяснить пять минут, он может объяснить за одну.- по-другому мыслит, т.е. мы вроде смотрим на одно и то же, а решения он принимает по-другому, мне, например , не всегда очевидно, как, пока он не объяснит.- выстраивают логические цепочки быстрее меня и способных "видеть вперёд" дальше меня.- Многие выводы, которые он тогда делал, я потом лет через 5-7 внезапно понимал, складывал как ребус.- они могут объяснить то, что я объяснить затрудняюсь- У них способность, решая какую-нибудь проблему, одновременно держать в голове и учитывать больше факторов, чем я это могу, плюс лучше получается вспомнить что-то неожиданное и вроде бы не относящееся к делу, но оказывающееся важным.- Человек, который сильно умнее тебя выглядит тупым идиотом, сумасшедшим, возможно злонамеренным шарлатаном или типа того. Только его рассуждения почему-то подкрепляет реальность.https://avva.livejournal.com/3643171.htmlМожно развернуть ситуацию и найти того, кто тебя намного глупее. В моем случае это нейронка. Вот так как я умнее нейронки, так существенно более умный человек умнее меня. Это конечно головокружительное ощущение.

Могила – маленький мой дом,порядок и уют –чай заварю – по мраморнымя чашкам разолью.Мы рядом – но раздельные –теперь недолго ждать.Настанет время вечности –и нас не разорвать.

Мы проживаем большую жизнь, но та, что впереди, как больше – без краев – куда век по ней иди. И вот вы видели все – размер не умалю – но кроха сердца моего ведет его к чему-то.

«Носитель. Мы – бесполые существа, живущие в своих носителях (телах). Носители и их пол очень сильно влияют на наш образ мысли, но нельзя позволять им быть главными. Они должны быть, они несут нас, но их цели и задачи должны быть чётко отделены от наших»

Собери большую подборку, обязательно включи в нее слабые стихи,Чтобы у редактора был выбор,Чтобы он смог проявить свой художественный вкусИ выстроить публикацию из слабых твоих стихотворений.Чтобы тебе было стыдно,Чтобы ты не получил от публикации ничего,Кроме недоуменно приподнятых плеч читателя,Чтобы ты работал дальше и рос,И понял однажды, что редактор был прав:Слабые стихи были слабыми, потому что они твои.А сильные стихи сильны выстраданной до тебя силойЧужих поисков и ошибок.Твои ошибки и твой позор – все, что есть у тебя твоего.И только оставаясь плохим поэтом бесконечно долго,У тебя есть слабый шанс.

Какой немыслимый пожарпылает каждый день!Привыкли люди – им теперьсмотреть на это лень.И город западный горит –и гаснет за окном.Вновь утром будет возведени снова вспыхнет он.

Насколько я понимаю, психоанализ иногда пользуется следующей техникой. Пациент припоминает свой сон, а терапевт его анализирует, толкует. Но сам по себе сон ничего не значит – важны те ассоциации, которые приходят на ум пациенту в ходе сеанса. Чем меньше пациент контролирует свои ассоциации, чем необычнее они и нелепее – тем лучше. Материала для анализа становится все больше, и, оглядев всю это гору профессиональным взглядом, аналитик может делать какие-то выводы. Так сумочки становятся гениталиями, а закатившаяся под кровать корона – желанием убить своего отца.Подумал о том, что сон тут может быть совсем не при чем. Ведь ассоциации возникают у бодрствующего человека! Да и вспоминает (неминуемо искажая) свой сон он из состояния бодрствования. С таким же успехом он мог взять любой более или менее бессвязный (абсурдный) текст (чтобы очевидный смысл не мешал потоку неожиданных мыслей и ассоциаций). Да так иногда и делают. Например, когда Бёрн анализирует популярные сказки.Так что, вполне вероятно, что Юнг все же ближе к истине. Сны – послания из других миров, а вовсе не свалка Отвратительных Вещей. Такими их делает сам пациент, обсуждая свои сны с аналитиком. Вся грязь (если о ней вообще имеет смысл говорить как о грязи) лежит в обыденном сознании.

Он ел и пил алмазы слов,и дух его окреп,не помнил, что он прах земной,и план его нелеп.Он танцевал наперекорбеде и крыльев двухразмах – лишь книга – так летитраскрепощенный дух.

Это последнее чувство –опыт – как дар могил –будущего пустыня –когда уже все забыл.Смелая выставка смерти –увидишь, кто ты такой.В вечности сделаешь вывод,сам – а не кто другой.

Говорят, что образ мыслей сильно зависит от структуры языка. То есть мысли уже сразу выходят сформированными под соответствующие ячейки. А если вдруг попалась какая-то неподходящая, не влезающая в грамматическую конструкцию мысль, то она просто выкидывается, не может задержаться в голове.

Всю мощь зажав в свою ладоньиду – мне бой милейсо всеми – пусть я не Давид –зато вдвойне смелей.Пращу я раскрутила, носама упала в пыль –мала – а может Голиафогромен слишком был?

Такую бабочку успейувидеть поутрув пампасах – милая – потомисчезну ли, умру?Как звезды, что горят в ночи –как специи легки –доступны только в темноте,а утром – чужаки.

Мне пробуждаться ни к чему –ведь утро лучших вновьподнять не сможет – вежливостьне прерывает снов.Но остальные – ясно – здесьсобрались под окном,чтоб добрым словом помянутьту, что забылась сном.Однажды видела восход –и захотелось мнесудьбу ушедших разделить,не мелочась в цене.Мир тих и полон до краев –но вздох не смог сдержать,весь день горел один закат,а звону – не мешать.Лишь платье выберу, потоммолитву я прочту,и дальше, пусть не без борьбы,вступаю в землю ту.

Слезами одари живых –не расточай на тех,кто мертв и больше не придет,скрываясь в темноте –с презреньем смерти неземнымони спокойно ждут,пока заботой окружишь,тех, кто остался тут.

Не скажет никогданам будущее, чтоглубинное грядущееостанется мечтой.Но если срок настал,то новость – как закон,его принятиесвершилось высоко –владычица судьбалишь телеграммы шлет,и в будущем ни в жизньне уклониться от.

это можно назвать эффектом развивающегося флага. Смотришь на то, как он колышется на ветру, и понимаешь, что для того чтобы он двигался именно так, нужна была «подготовительная работа» длинной в миллиарды лет с момента возникновения вселенной. То есть, нет причины у именно такого движения ткани. Точнее есть, но она размазана по всему времени и всему пространству.

Я знаю, есть такой цветок –пурпурный демократ –колибри, бабочка, пчела –напиться каждый рад.Любой способен унести –весь в золотой пыльце –как смог и сколько захотелс улыбкой на лице.Она – цветок – круглей луны,румяней орхидей,и даже сам рододендронне мог сравниться с ней.Она не ждет, когда придетиюнь во всей красесобой от ветра заслонит –и радуются все.С травой продолжится борьбаза солнце и за дерни тяжбу сладкую ведет –теснит со всех сторон.Когда наполнятся холмыпод ветром перемен,никак ей душу не кольнетревнивый элемент.Ведь полдень – целый мири провидение,державная мелодиязвучит по всей длине.И нет ее храбрей –никто не видит слез,когда ее начнетуничтожать мороз.

У солнца есть свой Желтый План –ему не помешать –капризы атмосферы – ноль,когда же снег опятькак хулиган начнет швырятьснежки ему в глазаи головы не повернет –ведь стоит приказать –Земля свой замыкает круг,и море вздыбит горб –здесь – астрономии закон.А мы, наморщив лоб,как пчелы вечно в суете –но что мы можем дать?Лишь громом мелочным греметьи бомбу оправдать.

Три раза не могла вздохнуть –три раза не забрал –дыхание смогло сломитьводы смертельный вал.Три раза волны вознесли –ловили словно мяч,кривили рожицы в лицои парус рвали с мачт.Меня тащило сотни лиг,казалось мне – умру,я созерцала сонмы лиц.Но как-то поутрузаснули волны, и дышатьне надо – смерть мила.Мой кокон луч поцеловал –я встала – и жила.

Распахнут кокон – бабочкакак леди из дверейвыходит в летний полденьвсех повидать скорей –без плана, хаотичнолетать туда-сюда –зачем лишь клевер понялвся эта ерунда.Ее красивый зонтикмелькает над жнивьем,но до крестьян нет дела –мечтает о другом –там облако подружек,там вечеринка, бал,бесцельная окружность,безумный карнавал.Цветок с пчелой работают –а этим дела нет –продолжит праздник праздностилихой кордебалет.Но вот закат подкрался –и каждый в свой черед –и бабочка, и людипогаснут в бездне вод.

Со стороны казалось, чтопереполняет насне горе, а веселый смех –по блеску мокрых глазникак не разберет чужак,где радость, а где боль.Плевать – мы искренне живем,а не играем роль.

Казалось, самый долгий час –когда пришел состав –мы ждем карету – время вдруграссердится, восставна нашу радость – золотыхбег стрелок оборвет –и даже тонкой – для секунд –не сделать оборот.Но как ни тормози – процесссвой маятник качнет,стучит, как сердце все быстрей,вверх подступать начнет.Я службу робко завершу –хоть там была любовь –и скрипочку свою возьму –вернусь на Север вновь.

Горит как пламя утро,а полдень – цвет речной,закат окрасит желтым –ну а потом – ничто –на мили вширь – все искры –горят как серебро –пребудет с нами вечнонетленное добро.

Играть среди могилнеловко – тесно тут,то яма, то бугор,а если забредутскорбящие – сердцауронят и цветы –раздавят игры нампредчувствием беды.Держись подальше – там,где весело, легко –но оглянусь, что б знать,что это – далеко.

Мы спим – и хорошо, что спим –как больно просыпаться,но раз оно играет – пусть убьет –с игрой нам не расстаться.Так в чем проблема? Здесь струится кровь –но все наоборот –мы в драме умираем – кровь уйдет,а драма не умрет.Но осторожно – растолкаем мир,и он глаза откроет,не ошибись, фантазий не будив зловещем зыбком слое –он охладит нас до гранитных стел,до имени и даты,до тех древнеегипетских значков –так продолжай – мечтай ты.

Мне мертвых жаль – погожий день –как славно просто жить –и у забора постоять,и сена накосить.Соседи старые ведутвеселый разговор,и вновь возьмутся за дела,с косой покинув двор.А им ровнехонько лежатьбез стрекота полей,без петухов и без телег,заборов, тополей.Их разместили вдалеке,чтоб им не тосковать,на ферму глядя, на людей –в подземную кровать.Ведь это чудо – не терпетьзаброшенность и страх,когда июньский сенокос,и каждый при делах.

Очень не сразу узнал, что кровеносная система плода и матери отдельны друг от друга, что это не сообщающиеся сосуды.

Зло тоже бывает жалким – это неудавшееся добро.

« ... Боль – единственное телесное доказательство существования сознания, а возможно, и единственное его физическое выражение». (Юкио Мисима, «Солнце и сталь»)Да, слушал как-то лекцию о проблемах сознания, и там была высказана здравая мысль, как раз в духе этого афоризма — сознание можно считать зародившимся у тех существ, которые ощущают боль. Не реагируют на неприятные воздействия убеганием, а ощущают. Конечно, едва ли возможно установить (и даже поверить в), что бактерия, заплывшая в смертельно опасную среду, испытывает боль, но уже про муравья с его ганглиями едва ли можно сомневаться. Субъективное переживание боли = сознание, пусть и в таких крайне примитивных формах. Да и такие ли уж они примитивные? Заслоняющие весь мир.

Готфрид мечтал о геометрической этике. «Любой человек может обратиться к другому человеку напрямую. Такое общение можно непрерывно продолжать. Каждый человек может создавать круг своего общения любого охвата. Все, не входящие в этот круг, равны между собой в своей перпендикулярности...» Ну и так далее. Под человеком Готфрид подразумевал что-то точкообразное, ускользающетонкую сердцевину, а не эту размазню, что обычно ходит по улицам. И общение должно было происходить по лучам, исходящих из этих сверкающих сердцевин. Раз приняв такую аксиоматику, нужно было следовать ей, проверяя житейские узоры на соответствие доказанным теоремам. Когда Готфрид представлял, как людское мясо будет дергаться в этой золотой клетке, а душа резать себя о бесконечно острые грани, он улыбался. Уж он-то будет знать, как двигаться соразмерно.Твоим страстям я не противоречу,живи как можешь или вопреки.Быть может, я кого другого встречуна дне всепоглощающей реки.Мы нравственность проверили на деле,надели панцирь из её чешуй,он так прилип и съежился на теле,что твой анатомический феншуй.Прямые скрещены, уходят в бесконечность,чуть-чуть приблизились и разбежались вновь,всего одна досадная небрежностьи нам уже не доказать любовь.

Смысл с большой буквы, заставляющий «заниматься своей жизнью» появляется при наличии нечеловеческой перспективы. Жалкая ее разновидность – оставить что-то людям, жить в памяти поколений, пусть даже со стершимся именем, растворенным в человечестве будущего, в его успехах. Другая разновидность – мистическая, жизнь вечная. Но искренне «заняться своей жизнью» на таких основаниях, можно лишь получив соответствующий опыт, уже быть далеко не «как все». При этом человек «занимается» уже не своей жизнью, а жизнью души (что бы это ни значило), которая должна переместиться туда, где времени уже не будет, и Смысла по всей видимости тоже, исчезнет за ненадобностью.Второй момент – это интерес. Именно он истинный двигатель жизни, то, что помогает ее «провести». Невозможно идти к спасению или искать смысл, опираясь на интерес. Но зато можно прекрасно жить без спасения и смысла, если попал под власть какого-тот увлечения. Интерес – это лекарство от жизни. Если ты не можешь избавиться от нее, вырвавшись за ее рамки, остается только раствориться в ней. Интерес – это растворение в жизни. Это не комфорт, не соревнование, не влачение и доживание. Увлеченный человек не станет «заниматься жизнью», потому что ему и так есть чем заняться. ...Насколько я понимаю интерес – он в каком-то смысле перпендикулярен поиску удовольствий. Поиск комфорта осуществляется ради приятных ощущений. Интерес избавляет от ощущений как таковых.

«… Я родился в Вене, оккупированной советскими войсками, сразу после окончания войны. Кругом разбомбленные дома, взрослые казались мне разбитыми и угнетенными. Не помню, чтобы в раннем детстве кто-то пел или смеялся. Мир вокруг меня казался немым черно-белым кино в замедленной перемотке. Я чувствовал себя так, будто приземлился на чужой планете, в мире, которому не принадлежу.Однажды вернувшийся с работы отец бросил на пол передо мной едва ли не первый немецкий перевод комиксов о Дональде Даке. Открыв эту первую в моей жизни книгу комиксов, я открыл дверь в реальный мир. Робко вошел. Я чувствовал себя так, как человек, переживший взрыв на шахте. После долгого пребывания в темноте между жизнью и смертью я вошел в яркий свет Дакбурга, и мои глаза, не привыкшие к такому яркому свету, наполнились слезами. Я глубоко вздохнул, и мои пропыленные легкие наполнились свежим воздухом.В этом мире все снова обрело свой смысл: люди снова выглядели нормально, у них были желтые утиные клювы или собачьи морды, и каждого из них можно было безо всякого вреда для их здоровья продырявить пулями или раскатать в лепешку гигантским катком. Это был мир красок, скорости, приключений, магии и удивления. Я никогда не отступал назад, в чистилище так называемого "реального мира", и с тех пор Дональд Дак стал для меня неограниченным источником вдохновения…» интервью Готфрида Хелнвайна

«Дон Хуан очень спокойно велел мне собраться и не бороться со страхом, а следовать в его потоке.– Бойся не устрашаясь, – сказал он».

Искусство – это превращение банального в животрепещущее.

peggy-s: «Мечта – это же пространство абсолютной свободы».Почему-то это так не работает. Не знаю, может быть если специально потренироваться… Есть же люди, утверждающие, что они могут заказывать сновидения и ими управлять. С обыкновенными мечтами та же фигня. Нельзя начать мечтать о чем угодно. Мечта может быть нереальной (на то она и мечта), но она должна быть жизнеспособной. Маги бы сказали, что она должна быть наполнена энергией. И чем мечта страннее (нетипичная для каждого конкретного человека), тем больше ему требуется «энергии», чтобы об этом мечтать.Парадоксальным образом иногда легче получить что-то в реальности, чем мечтать об этом.

Там же есть сноска с цитатой. Подтверждения не нашел. Вообще в «Книге мертвых» четвертая глав пропущена...«Я никого не заставил плакать. Я никогда не издавал голос с высокомерием. Я никогда не был причиной страха для другого. Я никогда не оставался глухим к справедливым и истинным словам».(Книга мертвых. Раздел 4. Глава «Исповедь отрицания грехов»)

будто бы Далай Лама сказал, что:1. Примите во внимание, что большая любовь и большие успехи связаны с большим риском.2. Когда вы проигрываете, вы не теряете накопленный опыт.3. Следуйте вечным трем правилам:a) Уважай себяb) Уважай другихc) Будь ответственен за свои действия.4. Помните, что не всегда то, что вы хотите – действительно вам нужно.5. Учите правила, чтобы вы знали, как их правильно нарушать.6. Не позволяйте маленькой гордости разрушить большую дружбу.7. Если вы ошиблись – извинитесь.8. Иногда нужно прислушиваться к себе наедине.9. Чувствуйте себя свободными, но не нарушайте границ.10. Помните, что иногда молчание является лучшим ответом.

знание это не то, что можно дать, знание — это то, что удается взять". ...Как бы я ни старался передать знания, все в итоге упирается в возможность и желание их принять.

Хочу такое мироустройство, которое было бы заточено на отыскание и раскрытие способностей. И чтобы сам факт такого отыскания, раскрытия и использования был, ну пусть и не почетен, ладно — но хоть рассматривался как общественно значимая цель.

Примирение с ложью – обратная сторона нежелания быть рабом. Потому что мы все по факту рабы. Т.е. беспомощные бесправные существа, которые могут свободно действовать лишь в крайне узком коридоре возможностей. (Если вообще, но это ладно, а то опять про эту уже надоевшую всем свободу воли.) Божьи рабы, или рабы молекулы, или случая, или предвзятых идей (что например заставляют записываться на курсы личностного роста). Не видеть этого можно лишь постоянно обманывая себя, притупляя чувства, закрывая глаза на все, на что их можно закрыть.Когда мы с В. занимаемся математикой, то (как мне кажется) она очень остро чувствует свое рабское положение. Невозможно ни уговорить, ни обмануть, ни заставить, не найти никакой лазейки, чтобы пример решился, чтобы ответ совпал, чтобы он принял удобное тебе в данный момент правило. Попадает в абсолютно жесткую структуру. Унизительную для ее подростковой души. А то, что внутри этой рабовладельческой математики можно ощущать просто нечеловеческую свободу, не видит. Потому что путь в это состояние идет через смирение, принятие, перенаправление воли с борьбы на понимание. И если в случае с математикой этого достигают многие, то по жизни работают все те же тупые программы бунта и саморазрушения.

«Ахматова, как и Гоголь, не хотела ничем владеть. Она раздавала подарки, которые ей преподносили, и несколько дней спустя их находили у совершенно других людей. Эта черта напоминает нравы кочевников, по необходимости и по склонности своей вынужденных пользоваться лишь временными благами. Жозеф де Местр упоминает об одном из своих друзей, русском князе, который спал в своем дворце где придется, не имея, так сказать, определенного спального места, поскольку жил с ощущением, будто он здесь проездом, остановился ненадолго, чтобы вскоре уехать».(Эмиль Чоран, «Магия разочарования»)Мне конечно не все равно где жить, и к обустройству жизненного пространства я отношусь не то чтобы с тщанием, но ревниво. Все должно быть мне адекватно, в чужих помещениях, даже в тех, что побогаче и понаряднее, мне неуютно. Тем более там, где все наоборот. В то же время вот это ощущение «он здесь проездом» сохраняется, не знаю когда оно началось, в школе может быть. Так вот ткнуть пальцем и с уверенностью сказать: «Это – мой дом» не выходит. И когда мы жили на съемных квартирах это было конечно суетно и неудобно, но в то же время почему-то спокойнее, я это понимал и дорожил этим ощущением. Покупка квартиры была чем-то вроде поражения. Сдался, уступил обстоятельствам. Теперь вот эта штука будет притворяться моим домом. Раньше было как-то честнее.

Е. Шварц, несколько цитат:«Чтобы совсем избавиться от попыток даже литературной отделки, я стал позволять себе всё: общие места, безвкусицу. Боязнь общих мест и безвкусицы приводят к такой серости, что читать страшно».«Смотри, даже когда хочется щуриться. Смотри, даже когда обидно. Смотри, даже когда непохоже. Помни – мир не бывает неправ. То, что есть, то есть. Даже если ты ненавидишь нечто в мире и хочешь это уничтожить - смотри. Иначе ты не то уничтожишь. Вот. Понятно?»https://antimeridiem.livejournal.com/1622768.html

freez: «Снился гигантский древний ледокол, вмерзший в лед. Я живу в его тени, на льдине, в круглой пластмассовой палатке красного цвета. Время от времени доносятся удары железа о железо – я знаю, что ледокол чинят, но самих ремонтников не вижу и даже не знаю как они выглядят. Зато ко мне часто наведываются моржи, альбатросы и какие-то странные твари в скафандрах, живущие на дне океана. Я не знаю кто это, поскольку они никогда не снимают своих скафандров, но за стеклами шлемов вижу лица, ничем не напоминающие человеческие. Из всех посетителей говорить со мной могут только альбатросы – они разносят новости. Альбатросы рассказывают, что ближе к корме (ледокол так велик, что сам я никогда не дохожу до кормы во время своих прогулок) поселились белые медведи, что пробоину, наконец, залатали, что появилась радиосвязь, и если мне захочется послушать музыку, я могу подняться на борт и зайти в радиорубку. Мне не очень нравится эта идея: почему-то я избегаю встреч с членами экипажа, и сама мысль о том, что на ледоколе кто-то есть, мне неприятна.Я прошу альбатросов не говорить со мной больше об экипаже. Они озадаченно переглядываются и вдруг говорят: тебе всё равно придётся встречаться с членами экипажа, поскольку скоро корабль починят и вам нужно будет плыть дальше.Но я не хочу никуда плыть, и отвечаю, довольно резко: пусть плывут без меня.Они не могут уплыть без тебя, – говорят альбатросы, – ведь ты – капитан корабля».https://antimeridiem.livejournal.com/1619231.html

Забавно, что в этой классификации что-то не видно Подростка. Это наверно потому, что люди большей частью не ведут себя как Ребенок и Родитель. Их поведение, взаимодействие между собой – это смесь. Смесь Ребенка и Родителя. Легко видеть, как младенец в колыбели жалобно плачет и кричит, но одновременно властно приказывает мамаше подняться с постели, таскать и укачивать, а если та не реагирует, то выговаривает ей, какая она никчемная и бессердечная. Или та же мама, орущая на своего сына, поучающая его и требующая повиновения, одновременно и умоляет пожалеть ее, решить за нее эту неразрешимую воспитательную проблему, перекладывает ответственность с себя на ребенка. И так сплошь и рядом. Отношения между любовниками, между начальником и подчиненным, между учеником и учителем и т.д. Везде заметна эта двойственность, врастание Ребенка в Родителя и наоборот, что приводит ко всеобщему превращению в Подростков. И только в редкие моменты и у редких людей заметно поведение Взрослого. Он видит, что все равно пойманы в сети жизни, поучать бессмысленно, а просить некого. Остается только с этим жить, с грустью наблюдая за этим непроизвольными сползаниями в кашу подростковости, по возможности приводя себя в более адекватное состояние.https://antimeridiem.livejournal.com/1621300.html