Понимание это освоение за пределами опыта. Правильная индукция, экстраполяция и т.д.Ум — это интеллект, распространённый на выбор задач. То есть, не только способность решать задачи, но и способность удачно их выбирать (какие решать, а какие нет, и почему).

Делайте, что хотите, вы все равно всегда сделаете только то, что у вас получается. Что бы вы ни делали, какие бы установки себе ни задавали, вы сделаете то, что определяется бессознательным. А сознание только оформит какие-то более или менее обоснованные представления, почему вы это делали. Вопрос «что делать?» — это вопрос апеллирующей к сознанию. Но сознание как раз не определяет, что делать. Оно находит объяснения тому, что вы делаете. Не больше того.

вообще нельзя сказать, что сознание есть. Есть бессознание в котором может появляться сознание. Активизироваться. Становиться. Оно — становящееся, проявляющееся из бессознания. Причем становящееся всегда заодно с тем, что сознается.

Религиозность, или мистицизм, это явление обусловленное эмоциональной природой человека, а «атеизм и материализм» явления низшей интеллектуальной природы. Специфика первого в общности (как море), а специфика второго в дифференциации. По этой причине первому сопутствует религиозность — вера в универсальное и единое Целое, «Бога», а второму сопутствует материализм — вера в частности, в редукционизм, в «человека».«Современные успехи в науке и технике» это внешнее следствие роста интеллектуальности, атеизм и материализм ягоды того же поля, хотя, статистически религиозности в мире всё равно больше, но с другой стороны эта религиозность сама была и до сих пор во многом лишь вариация атеизма, евангельская история тому доказательство.

Свобода - есть осознанное несовершенство истины.

Эффективная стратегия Tit for Tat.Простите за длинную цитату: "несколько условий, необходимых, чтобы стратегия получила высокий результат:Добрая. Важнейшее условие — стратегия должна быть «доброй», то есть не предавать, пока этого не сделает оппонент.Мстительная. Успешная стратегия не должна быть слепым оптимистом. Она должна всегда мстить. Пример прощающей стратегии — всегда сотрудничать. Это очень плохой выбор, поскольку «подлые» стратегии воспользуются этим.Прощающая. Другое важное качество успешных стратегий — уметь прощать. Отомстив, они должны вернуться к сотрудничеству, если оппонент не продолжает предавать. Это предотвращает бесконечное мщение друг другу и максимизирует выигрыш.Независтливая. Последнее качество — не быть завистливым, то есть не пытаться набрать больше очков, чем оппонент."То есть для второй страны рациональным может быть — помогать первой стране. До первого предательства гадкой первой страны. После предательства отомстить. Затем простить и снова продолжать сотрудничество.В Германии, насколько я понимаю, не все было рационально. Отсутствовала возможность эффективно отомстить при предательстве.- Мне кажется, что эта штука не работает в реале. Она как раз исходит из рациональности, причём рациональности всех участников — от коллективов (условно стран, сообществ) до личностей (внутри стран и сообществ). Ну, простили. Через полвека-век переписали историю, и снова можно мстить, поскольку выяснили, что партнёры таки были предателями.- "эта штука" работает в реале. И она не исходит из рациональности обоих участников. Один действует рационально, игра (напомню) повторяющаяся, поэтому другой убеждается на практике, что _выгоднее_ всего сотрудничать.Но "эта штука" работает только когда участников двое. Если их больше двух, то стратегии другие, основанные на заключении союзов и распознавании свой-чужой.

использование ментальных конструкций требующих постоянного вранья очень опасно для использующего. Либо он сам в это вранье поверит, и соответственно потеряет возможность прогнозировать действие этого вранья, либо потеряет всякую совесть, что тоже отрицательно скажется на его дальнейших жизенных перспективах

4. Не пища – зло, но чревоугодие, не чадотворение, но блуд (πορνεία), не имущество, но сребролюбие, не слава, но тщеславие (пустолавие). А коли так, нет в сущем никакого зла, если нет злоупотребления, которое происходит от нерадения ума о возделывании естественного.5. Блаженный Дионисий говорит, что в демонах зло точно такое же: безрассудная воля, неразумное вожделение, необузданные фантазии. Безрассудство же, и неразумие, и необузданность у разумных – есть утрата разума, и ума, и рассуждения. Утраты же – суть вторичное состояние (следствие). Ибо было – когда имелись в них и разум, и ум, и рассуждение осторожное. А коли так – то никакие демоны не злы по природе, но от злоупотребления природными силами (способностями) сделались злыми. св.Максим Исповедник

«… Я родился в Вене, оккупированной советскими войсками, сразу после окончания войны. Кругом разбомбленные дома, взрослые казались мне разбитыми и угнетенными. Не помню, чтобы в раннем детстве кто-то пел или смеялся. Мир вокруг меня казался немым черно-белым кино в замедленной перемотке. Я чувствовал себя так, будто приземлился на чужой планете, в мире, которому не принадлежу.Однажды вернувшийся с работы отец бросил на пол передо мной едва ли не первый немецкий перевод комиксов о Дональде Даке. Открыв эту первую в моей жизни книгу комиксов, я открыл дверь в реальный мир. Робко вошел. Я чувствовал себя так, как человек, переживший взрыв на шахте. После долгого пребывания в темноте между жизнью и смертью я вошел в яркий свет Дакбурга, и мои глаза, не привыкшие к такому яркому свету, наполнились слезами. Я глубоко вздохнул, и мои пропыленные легкие наполнились свежим воздухом.В этом мире все снова обрело свой смысл: люди снова выглядели нормально, у них были желтые утиные клювы или собачьи морды, и каждого из них можно было безо всякого вреда для их здоровья продырявить пулями или раскатать в лепешку гигантским катком. Это был мир красок, скорости, приключений, магии и удивления. Я никогда не отступал назад, в чистилище так называемого "реального мира", и с тех пор Дональд Дак стал для меня неограниченным источником вдохновения…» интервью Готфрида Хелнвайна

Во всем мне хочется дойтиДо самой сути.В работе, в поисках пути,В сердечной смуте.До сущности протекших дней,До их причины,До оснований, до корней,До сердцевины.Всё время схватывая нитьСудеб, событий,Жить, думать, чувствовать, любить,Свершать открытья.© Борис Пастернак 1956

Охватить «мир», как можно «глобальнее», теперь цель почти всякой деятельности, и такая направленность внимания значит вовсе не то что земля стала привлекать внимание, а наоборот, что она заслонена схемами, экраном так, как никогда раньше.

Человек ДРУГОЙ. Не так, что сейчас мы не видим, а потом увидим в человеке что-то другое, например сверхчеловека. Человек ВСЕГДА другой, у него никогда не получится так развернуться, чтобы выложить себя, наконец, всего без остатка.

Как проваливание (руина, Sturz) в вещи мира неостановимо, так должно быть неотступным идущее против этого крушения спрашивание и спрашивание о том, что со мной здесь и теперь происходит. Только так можно вернуться к себе какой я есть, а не рисую себя.

Обдирание неактивных так называемыми «активными» превращает почти весь народ в нищих — но на самом деле есть нищета еще больше, паническая нищета берущих, которые берут много и кажется уже всё и возьмут еще больше, потому что им никак не удается взять то, что они хотят взять от людей, смысл. В богатстве и власти смысла не оказывается. Тогда начинает казаться, что надо еще больше богатства и власти. Это ВЫЗЫВАЮЩИЙ захват. Его настоящий смысл — вызвать народ на ответ. Захватывающими будет принят и даже, даже и ответный захват. Люди ведут себя ВЫЗЫВАЮЩЕ. Вот ЧТО они вызывают — уже вопрос для них трудный.

мы выходим на бойпод ржавой трубойговорим - трудно внутри с душойда сам посмотричто то кипит, болит, все мельтешитлишь иногда прозрачно, будто водасверкает, словно слюдавозносит в небо мостыно как бы там ни было, участь наша чистапоскольку и жизнь пуста - выгуливатьтолько рыбу, плешивую у хвостагородить байки, пайки делить, с кустатянется жизни нитьнадо все изменитьговорили на пустыре, на алтарепринося клятву сырой землеа мы не говоримземле не принадлежимхватаем лишь нить и с нею за гаражипоодиночке во ржипод ржавой трубой трудно внутри с душойно что-то все ещервется в бой

Парадоксальность общества как такового состоит в том, что сумма в нем отличается от слагаемых, социум — от составляющих его индивидуумов. В этом смысле общество напоминает химическое соединение, в котором взаимодействие различных ингредиентов приводит к появлению нового вещества, причем изменяются и исходные элементы. Подобный процесс происходит в любом организованном обществе, неважно, идет ли речь о профсоюзе дворников, ассоциации ученых или кабинете министров. Способности, вклад, внутренний мир каждого человека благоприятствуют возникновению внутри общества качественно новой реальности.

"Отсутствуют когнитивные средства для связного изложения""У них, вероятно, нет средств для создания нарратива — не умеют в это."Совсем не обязательно. Мне вот свойственен "интеллектуальный плюшкинизм" и "ветвленье мыслью". По сути, мне тесно и скучно в нарративе (там после изложения посыла и пары базовых мыслей уже всё как бы и так понятно, и становится лень договаривать до конца), а "побочки" с "мусором" наоборот, привлекают внимание. Да, в основном, даже отклоняясь, мысль вьётся вокруг аттрактора (т.е. я говорю об одном и том же, хотя это и не всегда очевидно, и бывает, на исходную траекторию я забываю выйти, обобщив сказанное), но бывает, что говоря об одном, я неожиданно перескакиваю мыслью на совершенно иное (срабатывает непрямая ассоциация) и увлекаюсь безвозвратно.Нежелание упрощать жутко мешает при обучении общению на иноязыке и при написании отчётов и статей. Да и общаться со мной бывает... напряжно.Но говорит ли это о том, что я не умею в нарратив?.. PS Просто саморефлексирующая заметка, не боле. У меня ещё целый букет "неоднозначных по ценности заболеваний", кроме нелюбови к уздечкам.

Это я вполне понимаю. Полагаю это расстройством мышления. Есть известное средство — делать упражнение, когда определенное время (напр 10 минут) вы заставляете себя думать только об одном предмете. Материальном, который перед глазами. Хоть коробок спичек. Только о нем — заставляя мысль возвращаться к предмету, когда ее уносит в сторону и заставляя себя преодолевать "скучно" и "не хочу".

Мир, где никому не нужно подлинное творчество, обречен и не имеет больше права на существование. Эту нехитрую истину каждый из героев Симмонса постигает по-своему, за болью потерь, сквозь мучения и предательства стремясь увидеть то будущее свободно развивающихся личностей, которое приближает каждый их шаг...Главное, в чем преуспел Дэн Симмонс, — это выражение ощущения настоящего художника, поэта, священника, воина, живущих в этакой необъятной Стране Дураков с кучей электронных штучек, где люди лишены обычного человеческого тепла и, по сути, не нужны друг другу.Две вещи — Красота и Боль — это то, что приходит у Дэна Симмонса на смену почти отсутствующим в его мире Добру и Справедливости, это то окончательное и непреложно авторитетное для всех разуверившихся и всячески обделенных судьбою, против чего не поспоришь и с чем волей-неволей приходится считаться как с новым всемирным законом.

Вот в этом месте возможно такое неформальное, протестующее взросление - когда человек выбирает свою личность вместо мира. Если ему удается дожить до следующего шага, когда развившаяся личность таки зацепит мир, бессмертное обнаружит себя среди бессмертного, воскреснет там, в своей обители (по факту, научится самостоятельно мыслить, потому что это и есть бессмертная обитель) - будет взрослый.Ну а страдать он будет, куда денется. И от недостаточности телесного контакта, и от злобы людской, и от болезней. Если освоит оккультные практики, знание энергий мира, гармонию тонких тел и навыки ее восстанавливать, то страдать будет меньше. Но это уже другой вопрос.

Обращенное к окружающим требование "Вы мне должны". Не к конкретному человеку, который должен конкретное нечто - ко всем. Взгляд такой - снизу и в то же время агрессивный. Дай, потому что ты мне должен. Любое благо. Безопасность, развлечение, уважение, милосердие, смысл. Откуда берется эта специфическая интенция?Стоит человеку преодолеть ее хотя бы частично, он в этом месте будто выравнивается, светлеет, исцеляется. Даже преодоление через снижение помогает - он становится четким, упругим, хищным в этом месте, свободным, как зверь. Через снижение - движение вниз, осознание: "Мне никто не должен", решение: "Я буду заботиться о себе сам". Может быть и преодоление через возвышение. Есть блага, они возникают из любви. Я вижу, что любви недостаточно, и могу это выдержать, пусть только ее будет достаточно во мне. Как один из вариантов, схема примерная, потому что мне-то преодолеть эту интенцию не удалось.Откуда она берется такая? Она очень мощная, что доказывает ее преобладание у неосознанных мертвецов. Умер некто, и бродит задержавшаяся душа по низам мира, дезориентированная, растерянная, сумрачная. Себя она не знает, ничего не хочет, только одно у нее на уме "Вы мне все должны", такой сырой, земляной, взрывной поток. Стучится в голову, требует, еще шаг в преображении, и будет голодный дух.

Психологи говорят, что это задержка личностного развития. Остается человек в детском, младенческом еще состоянии - тянется к маме, а мамы нет. Тянется, требуя - не прося же. И почему-то не растет. Ему уже тридцать лет, сорок, шестьдесят, а он все так же тянется к маме ручонками, шлепает губами, хочет молока. Взгляд все тот же - просящий, требовательный, негодующий. Но почему он не растет? Что такое происходит с большинством людей, что в душе они младенцы? Странно это. Даже если и появляется внутри какая-то взрослая надстройка, ее ффух и ветром сдуло, и остается снова голодный ребенок. Люди не вырастают. Только некоторые, изредка, при удачном алхимическом сочетании внешней трагедии и внутреннего решения. В духовном поиске. В длительной терапии.

Это, видимо, особенность существования в материальном мире адского типа - в нашем. Еще одна особенность, наравне с болезнями и паразитами. Зачем, чтобы выедали изнутри черви? Зачем годами, десятилетиями страдать от постоянной боли? Зачем рождаться увечным, слабоумным, зачем в старости терять разум? А низачем. Затем, что сознание наше принадлежит другому месту, а тело - вот этому, и сознание таким каким-то способом привязано к телу, что воспринимает все это, не в силах вырваться. Для материи нейтральны любые преобразования, но преобразования определенного типа вызывают страдания, когда идут прямо по живому сознанию. Так и здесь, особенность такова, что для здоровья нижележащей части какого-то из тонких тел, определять их можно как угодно, человеку требуется очень много любви. С самого раннего возраста и до конца жизни он должен любить и быть любимым, окружен прочными, живыми, изменяющимися и совершенствующимися связями. Хороший автор Гордон Ньюфелд писал о семи, если не ошибаюсь, стадиях переживания привязанности к родителям - с постепенным отдалением, но и углублением связи. А ведь, кроме родителей, есть еще множество связей, вариантов, смыслов вот этого тонко-телесного, а дальше душевного, а дальше духовного взаимодействия. Тонко-телесное это то, от чего ребенок умирает и сходит с ума, если его не берут на руки. И эта часть-то всегда нуждается в пище, как и физическое тело. А на руки берут мало кого и редко. В основном люди-то живут вовсе не в любви. То есть ну ты, пришелец из высших миров, ты глаза-то разуй. Выдержать знание о том, что мир это ад и не отчаяться, только святым под силу. Ну, какую-то долю правды всегда можно вместить, а потом ее увеличивать.

Но все же, если все голодны и всем не хватает еды-любви, как некоторые умудряются таки повзрослеть? Ну что ты будешь делать, если голод вот он, объективен, и совершенно биологически естественно за его преодолением лезть к другим людям. Но иногда появляется центр, способный найти опору.Даже у ребенка, на самом деле, сразу есть этот центр. Другая часть, никогда не связана с социальным, с обществом, с тесным кружком обезьян на развесистых ветках. Часть эта хочет, чтобы ее оставили в покое и дали играть. Думать. Быть собой.Но никакой поддержки извне эта штука не получает.Это бессмертная штука, зачаток духа. Из нее вначале вырастает личность, а потом она одухотворяется. Ей не нужна еда и на ручки, просто не нужна, она иной природы. Парадоксально, но эта штука в тебе очень остро не нужна никому больше. Не нужна миру. Это понимание, насколько твой дух и его рост критически не нужен миру, насколько не нужен ему ты сам, - намного больше не нужен, чем ребенок маме, чем человек социуму, - когда оно приходит, оно действует очень отрезвляюще. Как ведро холодной воды. Никто, никогда, в принципе, вообще не спасет твою душу, кроме тебя. Никто не породит смыслы и блага, которым ребенок учится, подражая другим, если есть, кому подражать. Эти смыслы и блага цепляются только личностным духом, непостижимой точкой, без этой зацепки для тебя их нет - тебя для них нет.

И, видимо, доступен и другой, более древний способ - которым, наверно, раньше владели многие, а потом мы вдруг очнулись в очень инфантильном мире, в странной ветке реальности. Переход от эгоизма к деятельной любви к ближнему. Ребенок обучается замечать других людей, понимать их, уступать им и заботиться о них, вначале формально, потом внутренне, искренне. Он учится подчиняться и повелевать, быть на равных, проявлять уважение, расти в близости. Входит во внешнюю структуру и поднимается по ней, восходя по возрастам, вплоть до мудрой и просвещенной старости.Ну, только нет-то этого сейчас ни хрена всего. Но можно, наверно, опять-таки в одно лицо, внимательно осваивать все эти отношения, вежливость, этикет. И тогда есть и ответы на то, что делать, когда голод опять берет свое, а вокруг вообще-то все мудаки лютые, и не вежливость бы им и этикет, а лопату в жопу. Ответ на это - дисциплина и самоконтроль, и дальше опять учимся в погорелой академии, которой уж нет, нормальным отношениям, вежеству и благоразумию, чести и достоинству, которые никому не нужны. Хм. Как-то так.

Только если раскапывать на помойках постапокалиптической чернухи, которая настала после 2008 года, когда мир окончательно свернул туда, куда пел Летов, какие-то старые учебники по вежеству - надо иметь в виду, что писались они древними людьми с другим внутренним устройством. Те люди обретали личность, вот эту штуку особую бессмертную, не в детстве, как мы - а в лучшем случае, в глубокой старости. И не особо потому ее ценили, и не уделяли ей внимания в текстах. Они писали "надо отказаться от себя и служить другим", под отказом от себя имея в виду переход от детского эгоизма к взрослому умению принимать и дарить заботу. Если понимать "отказ от себя" как предложение выбросить в мусор свою личность, эти учебники будут прочитаны неправильно. Личность надо оставлять. Даже в недоразвитом виде, когда она еще не дух, а просто смутный образ, она все равно стоит дороже всех социальных насквозь проеденных демонами институтов. Она - процесс, понятное дело, существует, пока тянется к духу (хотя от прошлых воплощений остается четкий такой ее неразбавленный остаток, но сам по себе он бездеятельный), ну так вот пусть и тянется и извне, и изнутри, одно другое теперь дополняет.

Потому что вся планета живёт в цикле активности-пассивности. День-ночь — крупные очевидные циклы. У нас вся физиология завязана на эти циклы. Начинается со вдох-выдох и заканчивается жизнь-смерть. Вся пищеварительная и гормональные система — это чередование циклов. Даже когда луна приближается во время полнолуния — это тоже цикл, и многие его чувствуют. Когда удаётся оставаться относительно внутри этих циклов и поддерживать баланс, тогда вся система стабильна и не слишком быстро изнашивается. Сон — важнейшая часть одного из наших циклов. Не будет его или если он плохой — всё начнёт рушиться довольно быстро. Именно поэтому я уверена, что человечество не выживет на других планетах. У нас вся физиология "вибрирует", если можно так выразиться, в ритме разных циклов Земли, поддерживаемых как минимум Солнцем, Луной, и может, другими факторами...

Передают, что сердце в конце концов приходит к такому согласию, когда слышит голос своего сердца ухом своей тайны, а когда голос обрывается, видит свет своего сердца оком своей тайны.

Спросили: «Что нам делать, чтобы пробудиться?» Сказал: «Сведите счёты с вашей жизнью и считайте, что пришёл последний вздох и ожидает между губ ваших, желая улететь».

Как-то раз Абдул бен Яхья показывал посетителю рукопись, которую он написал. Этот человек сказал: «Вот это слово написано неправильно». Абдул тотчас соскреб слово и написал таким образом, каким предложил гость. Когда этот человек ушёл, Абдула спросили: — Зачем ты сделал это, учитывая, что поправка на самом деле была неправильной, и написал неверное слово там, где было правильнее первоначально? Он ответил: — Это был социальный случай. Этот человек считал, что он помогает мне, и думал, что выражение невежества было указанием на знание. Я применил поведение культуры и вежливости, а не поведение Истины, потому что, когда люди хотят вежливости и социальных отношений, они не могут вынести Истину. Если бы я поступил по отношению к этому человеку, как учитель с учеником, то всё было бы иначе. Только глупцы и педанты воображают, что они должны наставлять каждого, в то время как движущий мотив у людей не в том, чтобы искать наставления, но чтобы привлечь внимание.

Мистическое состояние неотделимо от знания в той же степени, в какой оно непримиримо с разговором.

Люди упорствуют во всём и всегда. Для них ценны плоды этого упорства. Эти плоды они могут пожинать и использовать. С другой стороны, если им случается разочароваться в том, ради чего они упорствуют, они не умеют использовать навыки, приобретённые в этих сражениях упорства. И, в конце концов, они приобретают лишь одно — привычку постоянно в чём-то упорствовать.

Созерцай каплю сокрытую в море, Созерцай море воочию в капле. Точка не бывает удалённой от своего центра, Пойми и созерцай одно за другим. Оглянись вокруг себя, Восемнадцать тысяч стран мира созерцай! В каждом мире есть для души эманация, Если не увидишь эманаций, созерцай душу! Увидев, что этот круг и есть сама точка, Созерцай себя самого посреди наподобие точки. Царственного сокола, которого ты столько лет желал, Гнездо его созерцай в собственном бытии. Знай, что друг близко к тебе, Без сомнений созерцай его близ себя, Ибо сердце, и вера, и разум, и душа, и мир — Всё это тело, душа только влюблённая.

Если учитель не знает в точности, какова внутренняя ситуация каждого ученика, то он может на себе испытать обратное тому, что он желает.

Для летучей мыши будет полезен слабый свет. Блеск солнца ничего не даст ей, даже если и ослепит её.

Функция учителя заключается в том, чтобы подготовить ум искателя к осознанию своего предназначения. Для того, чтобы добиться этого, человек должен понять, в какой степени его обычное мышление сковано различными предположениями. Пока кандидат не добьётся этого, он не сможет достичь истинного понимания и будет годен только для участия в деятельности более обычных организаций, которые учат его мыслить в соответствии с определёнными образцами.

Мышление — неодностороннее — есть нужный метод. Необходимо размышлять обо всей жизни в целом, а не о малых аспектах её. Человек напоминает того, кто мог бы обойти всю землю, но вместо этого заснул в тюрьме. Истину скрывают сложности неумышленного интеллектуализма. Молчание — это подготовка к речи — реальной речи. Внутреннюю жизнь мира можно постигать, если не уделять внимание фрагментарности, которая скрывается за понятиями «мир» и «жизнь».

Человек развивается, независимо от того, знает ли он об этом или нет. Жизнь едина, хотя в некоторых своих проявлениях она и кажется инертной. Если вы живёте, значит, вы учитесь. Те, кто учится с помощью сознательных попыток научиться чему-либо, лишают себя возможности научиться тому, что даётся им, когда они находятся в своём обычном состоянии. Некультурные люди часто обладают некоторой долей мудрости, потому что они не препятствуют влияниям самой жизни. Впечатления, которые вы получаете от наблюдения за различными вещами или людьми во время прогулки по улице, учат вас. Если вы специально попытаетесь почерпнуть что-то новое из этих впечатлений, то узнаете некоторые вещи. Но что именно вы сможете узнать, уже будет предопределено заранее.

Любовь бывает не только различной интенсивности, но она имеет различные уровни. Человек, считающий, что любовь означает только то, что он чувствовал до сих пор, тем самым лишает себя всякой возможности испытать когда-либо подлинную любовь. Но тот, кто действительно испытал подлинную любовь, никогда не придёт к такому ошибочному заключению, что она совпадает с физической любовью или с любовью-привязанностью.

Наблюдая изменения своего тела, связанные с этапами взросления и старения, Пираха верят, что всему виной сон. Постепенно меняясь, каждый индеец берёт себе новое имя — это происходит в среднем раз в шесть-восемь лет. Для каждого возраста у них есть свои именаОтсутствие последовательного суточного ритма жизни... они спят в разное время и понемногу. Захотелось поспать - лег, поспал 15 минут или часок, встал, пошел на охоту, потом снова немного поспал. Поэтому фраза «поселок погрузился в мирный сон» к Пирахa неприменима.Абсолютное отсутствие счета. Все остальные народы мира, сколь примитивными бы они ни были, умеют считать хотя бы до двух, т.е., различают «один», «два» и более двух. Пирахa же не умеют считать даже… до одного. Они не различают единственности и множественности. Покажите им один палец и два пальца - и они не увидят разницы. У них имеются только два соответствующих слова: 1) «маленький / один или немного» и 2) «большой / много». Тут следует заметить, что в языке Пирахa нет слова «палец» (есть только "рука"), и они никогда ни на что не показывают пальцем - только всей кистью руки.

где-то в Африке- Живет народ, язык которого не знает времен глагола. Они там не подозревают, что люди додумались делить мир на прошлое и будущее. - А еще один маленький народ не употребляет личное местоимение «Я». Видимо, для них естественно, что они – весь мир…

- Когда людям слишком уж хорошо, они начинают придумывать всякие гадости, страшилки и тому подобное, а сейчас всем плохо и могут появиться хорошие вещиИ люди остались дома. И читали книги, и слушали, и отдыхали, и тренировались, и рисовали, и играли в игры, и учились новым способам существования, и оставались неподвижными. И слушали глубже. Некоторые медитировали, некоторые молились, некоторые танцевали. Некоторые встретили свои тени. И люди начали думать по-другому.И люди исцелились. И в отсутствие людей, живущих невежественными, опасными, бессмысленными и бессердечными путями, Земля начала исцеляться.И когда опасность миновала, и люди снова объединились, они оплакивали свои потери, и сделали новый выбор, и мечтали о новых образах, и создали новые способы жить и исцелять Землю полностью, как они были исцелены

Никто толком не знает, что такое гравитация. Зато более-менее известно, что такое притяжение между людьми, внутренний магнит человека, его намагниченность, магнетизм и т.д. – известно, что за проявлениями гравитации на человеческом масштабе, стоят связанные с активным сознанием "духовные"/"душевные"/"умственные" вещи, проявляющиеся во влюбленности, любви, молитве, да и вообще во всяком внушении/самовнушении. Но ведь внизу не может быть того, чего нет наверху. И на всемирном масштабе за гравитацией, сформировавшей все Вселенные, не может стоять что-то другое. Казалось бы, такое простое, естественное движение - поменять масштаб - но далеко не все, особенно в мире науки, его делают.

- Сознание сейчас сильно переоценено, неосознанного в человеке гораздо больше, и строго говоря, я не могу с уверенностью сказать, сильно ли мучается и переживает нечто во мне, скрытое глубоко в неосознанном. Однако мой опыт общения с неосознанным говорит о том, что это может быть очень интенсивное скрытое мучение. И поэтому основной урон от интенсивного преодоления себя может быть следующий: увеличивается внутренний конфликт, уменьшается связность души и внутреннее доверие. И, как следствие, уменьшается моя ответственность за свои поступки.Конечно, если опытный и надежный наставник, который долгое время занимался бы мной лично, посоветовал бы преодоление себя и подробно описал как это делать, я бы согласился. Но лишь только в этом случае.- Cамосознание, самопреодоление это большая иллюзия. Исключительно своего, сугубого сознания не бывает, это всегда лишь рефлексия, обман. И ни к чему, кроме усугубления, кроме "бесконечного тупика", не ведет. Сознание, как действие, акт, всегда не только твое. Сознавать себя можно лишь с помощью, не одними своими силами.- Согласен, сознание -- это тончайший слой, представитель сообщества людей в душе человека. А самопреодоление это вообще, на мой взгляд, литературная тема, созданная изначально исключительно для воспитания в юношеском возрасте (и потом необоснованно распространённая на детство и зрелость)

Дело не в положении вещей, а в том, как падает свет. Самое прочное сразу же станет зыбким стоит ему упасть немного иначе. Меняется контекстуальное восприятие, окраска события - и эмоциональная, и буквальная, цветовая. Еще Гете говорил о необходимости расширения представлений о человеческом восприятии цвета, о "новом органе восприятия", способном видеть цвета так, как не могут глаза, органе, который мог бы находиться где-то "между зрением и воображением" и который позволяет говорить о качественных различиях цвета (глубокий, чистый...), т.е. о самом цветовом смысле. Да и о смысле как таковом.(Где сознание? Где-то между зрением и воображением.)

Следующее высказывание британского поэта и критика А. Э. Хаусмана дает наиболее удовлетворительное выражение определенного триггерного принципа, который эффективен в поэтическом воздействии:«Поэзия кажется мне в большей степени физической, чем интеллектуальной. Год или два назад, в числе прочих, я получил из Америки просьбу дать определение поэзии. Я ответил, что могу дать определение поэзии в той степени, в какой терьер может определить крысу, но я подумал,что мы оба распознали предмет по симптомам, возникновение которых он в нас провоцирует. Один из этих симптомов был описан в связи с другим объектом Елифазом феманитянином: «И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне». Опыт научил меня во время бритья по утрам следить за своими мыслями, потому что, когда в мою память вливается стих, моя кожа ощетинивается так, что бритва перестает справляться. Этот характерный признак сопровождается дрожью проходящей вниз вдоль позвоночника; есть и другой признак, который состоит в сжатии горла и вытеканию воды из глаз; третий признак, который я могу описать, заимствуя фразу из одного из последних писем Китса, где он говорит о Фанни Браун: «все, что напоминает мне о ней, словно копье проходит сквозь меня». Место этого ощущения находится в области желудка».Едва ли нужно напоминать читателю о том, что образы не только поэзии и любви, но также и религии, патриотизма, сопровождаются в процессе восприятия реальными физическими реакциями: слезами, вздохами, внутренней болью, непроизвольными стонами, криками, взрывами хохота, гневом, и импульсивными поступками. Человеческому опыту и искусству удалось создать для человеческого рода среду знаковых стимулов, которые провоцируют физические реакции и приводят их к определенной цели не менее эффективно, чем это делают природные стимулы с инстинктами животных. Биология, психология, социология и история этих знаковых стимулов можно сказать, что составляют поле нашего объекта исследования, науки сравнительной мифологии.Джозеф Кэмпбелл «Маски Бога. Изначальная мифология».

…Лист газеты, словно карта, где, что и как, экран телевизора, сам телевизор, удивительная машина, особенно последних поколений, вдвинуты в наш мир как ГЛАВНОЕ сообщение (лист газеты — сообщение о том, что мир это такая вещь, которую можно осмотреть целиком, иметь его перед собой как на ладони…) Непостижимо совершенный, скажем, японский телевизор, цветной, с хорошим качеством изображения, с дистанционным управлением, такая блестящая вещь, — важнее и фундаментальнее сообщение, чем то, что показывают на экране: он сообщает, что через него мы с тем же совершенством, с той же тонкостью, в цвете, проникнем в то, во что без него не проникали, — и человек, придя в дом, спешит нажать кнопку, потому что и дома семейные опять просто люди, как на работе, как в метро, и, как люди, знают и видят не больше, чем он видит, но ЕСТЬ — зримо говорит совершенный аппарат — способ заглянуть в действительность, в реальность глубже, полнее, глядя в экран, чем глядя в глаза другому человеку.

У меня в саду между деревьями натянута прозрачная леска. Ее практически не видно, и когда ранней весной заходишь в сад, кажется, что ее нет. Потом эту леску нащупывает плющ, и к концу лета на месте лески я вижу зеленые заросли, которые как бы повисли в воздухе.Леска - скрытая особенность, неявная структура моего садового мира. Эта потаенная опора становится проявленной благодаря появлению живого. Когда живое начинает взаимодействовать со скрытым устройством моего мира, с его каркасом, тайное становится проявленным - не непосредственно, но опосредованно, благодаря приспособившейся к скрытому жизни.Человечество приспосабливается к миру: сначала биологически, затем с помощью культуры. Культура занимается тем же, чем занимается биология - раскрытием потаенного. На более поздних этапах становления цивилизации важную роль начинает играть материальная культура — техника, в широком смысле слова. Согласно Хайдеггеру, "Техника — вид раскрытия потаенности. Если мы будем иметь это в виду, то в существе техники нам откроется совсем другая область. Это — область выведения из потаенности, осуществления истины". (М.Хайдеггер."Вопрос о технике")Решающее значение для культуры имеет язык. Язык - живой, он постоянно меняется и приспосабливается, все более точно описывая мир. Это причина, почему он способен отразить скрытые паттерны, неявные структуры Вселенной. Видимо, поэтому большие языковые модели (LLM) оказываются успешными, опираясь исключительно на текст.Что можно сказать о скрытой структуре мира, основываясь на том, что было выведено из потаенности? Есть основания считать, что эта структура носит сетевой характер. Наиболее сложные и успешные (обладающие способностью приспосабливаться) из известных нам объектов или устройств именно таковы: на биологическом уровне это мозг человека, на социальном - сообщества людей, на техническом - нейронные сети.

Что такое философия, еще раз. Вот она: когда читают такие книги, «обсуждают» такие проблемы, то это философия, обеспеченное дело; еще когда пишут такие книги, печатаются в таких журналах. — Философия, думающая, что она может себя очертить областью тем и проблем и держаться внутри этой области, очищая себя от постороннего, нефилософского, житейского например, находится не в лучшем положении, чем человек, написавший в рифму с размером и назвавший себя поэтом. Философия это упрямое движение против обрушивания жизни в вещи, в том числе культурные, для освоения своей — моей то есть — фактической, исторической ситуации. Без «меня», не в смысле личности со знаниями, запросами и идеями, а в смысле жизни, брошенной в мир и увязшей в мире раньше, чем она заметила проблематичность своей ситуации, — без меня, переставшего убегать от себя в то, что делают «люди», философии нет. Философия не область, не культурная сфера, а попытка — ничем не обеспеченная — вернуть жизни, моей человеческой, то, чем она с самого начала размахнулась быть: отношением к миру, не картине, а событию.

Отказываться от своего языка не нужно, но не слушать чужого только за то, что он говорит на другом языке, означает, что и своего тоже не слышат, и самих себя тоже не слышат. Потому что у каждого лица, у каждого моего дня свой язык. От лени, от усталости абсурдно костенеют языком, цепляются за него. Только кажется, что противоположное, развязный язык, это противоположность связному. В развязном языке, как и в скованном, остается всё та же привязка к языку, то же язычество.

Любовь, наверное. Если точнее и менее красиво — эмоции. Наш последний бастион перед наступающим ИИ, здесь ему дадим последний бой, перед окончательным помещением в клетку для орхидей!

"...выражаясь философским языком, можно сказать, что закон кармы - это один из атрибутов нашего бытия. Это такое же его свойство, как локальность всех взаимодействий в физике - они оба просто являются характеристиками существования в нашем мире"

‘Однажды известный ученый (говорят, это был Бертран Рассел) читал публичную лекцию по астрономии. Он рассказывал, как Земля движется по орбите вокруг Солнца и как Солнце, в свою очередь, движется по орбите вокруг центра огромного скопления звезд, называемого нашей Галактикой. Когда лекция закончилась, маленькая пожилая женщина в дальнем ряду аудитории встала и произнесла: «Всё, что тут говорили, — полная ерунда. Мир — плоская тарелка на спине гигантской черепахи». Ученый снисходительно улыбнулся и спросил: «На чем же стоит та черепаха?» «Вы ведь очень умный молодой человек, очень умный, — ответила дама. — Черепаха стоит на другой черепахе, та — на следующей, и так до бесконечности!»’Эта история обретает новый смысл в философии при попытках обосновать ту или иную философскую систему, поскольку последовательность вопросов ‘Почему?’ невозможно остановить. ...Следует отметить, что физика не является исключением. ...со временем любопытство победило и в настоящее время мы слышим от физиков истории про параллельные вселенные, вечную инфляцию и разные циклические космологии. ...‘Х. Альберт приходит к выводу, что любое обоснование неизбежно приводит к так называемой «трилемме Мюнхаузена»

Проф. математики Оксфордского университета Джон Леннокс говорит о семиотичности окружающего мира как об указателе на его тварность.Первое наблюдаемое следствие из теистического (супернатуралистического) тезиса о сверхъестественной причине бытия мира состоит в том, что окружающий мир описуем на языке математики. По словом профессора, это вполне ожидаемое следствие из той посылки, что Бог сотворил мир Своим Словом (Ин.1). Однако атеизм, соглашаясь с принципиальной описуемостью мира средствами математики, не даёт при этом никакого ответа на то, почему мир описуем.Второе следствие заключается в том, что живое и, следовательно, человек как тварное лингвистично в своей основе

Духовная работа начинается с управления вниманием. Это азбука, без которой невозможно преодолеть разрыв между разговорами и практическим деланием.

Это, как закон - все, что отбрасываешь, со временем возвращается так же, как и все дорогое, которое так хочешь оставить себе, со временем в тебе тает и исчезает.

в основе формирования нашего мышления может лежать носительство определенного языка. ...изучали мозг носителей немецкого и арабского языков и обнаружили различия в структуре языковых областей мозга. Они сравнили сканы мозга 94 носителей двух очень разных языков и показали, что язык, на котором мы разговаривали в детстве, действительно модулирует связи в мозге....связи белого вещества языковой сети адаптируются к требованиям по обработке и трудностям родного языка. ...у носителей арабского языка выявилась более сильная связь между левым и правым полушариями, чем у носителей немецкого языка. Эту разницу также обнаружили между семантическими языковыми областями и предположили, что она может быть связана с относительно сложной семантической и фонологической обработкой арабского языка. В свою очередь, носители немецкого языка показали более тесную связь в языковой сети левого полушария. Такие результаты характерны для сложной синтаксической обработки немецкого языка, что связано со свободным порядком слов и большим расстоянием зависимости элементов предложения.

Поток, что был, как река и сейчас куда-то исчез, похоже, для всех - в него можно было войти и он тебя вел или нес, поток, течение, струя – сейчас он пропал, как река, стал больше, как ветер. Такие порывы. Налетит и даже случайная фраза становится в нем совершенно реальной. То есть обретает реальность в нем сразу же. Полную. Не следя за словами сыпнешь какими-то идиоматическими, самих себя, как ругательные, вроде не означающими, теми, что легко вылетают, а они, попав в этот поток, обрекут вскоре на сказанное.

Фактически нет ничего безмолвного; всё, существующее в этом мире, говорит, представляется ли оно нам живым или нет; и поэтому словом является не только слышимое нами, но всё есть слово.

Наши мысль и чувство несознательно воспроизводятся во всём, что мы используем: в месте, в камне, в дереве, в кресле, во всех вещах, которые мы готовим.

Если бы мы только могли понять, что такое дух, мы бы гораздо сильнее, чем сейчас, почитали бы человеческое существо. Мы так мало доверяем человеку, мы так слабо в него верим, мы так мало его уважаем, мы так низко ценим возможности человека. Если бы мы только знали, что стоит за каждой сильной или слабой душой, мы бы поняли, что в ней есть все возможности, и мы бы никогда не недооценивали кого-либо и не утрачивали бы уважения к любому человеку, несмотря на всё, чего он может быть лишён; мы бы постигли, что это Создатель творит посредством всего различные формы; и всё это было задумано, подготовлено, сделано и совершено одним Существом, действующим через этот мир разнообразия.

Для мистика этот мир подобен своду, куполу, который эхом отражает всё, что говорится под ним. То, что говорится губами, достигает всего лишь ушей, но то, что говорится сердцем, достигает сердца.

Если человек в своей повседневной жизни будет исследовать каждый поступок, отражающий в душе неприятную картину его самого и вызывающий тьму и неудовлетворение, и если, с другой стороны, он будет сознательно следить за каждой мыслью, словом или деянием, производящими внутреннюю любовь, гармонию и красоту, и за каждым чувством, приносящим мудрость, тишину и покой, тогда путь к гармонии между душой и телом может быть понят очень легко…

Трудность на духовном пути — это всегда то, что приходит из нас самих. Человек не любит быть учеником, он любит быть учителем. Если бы только человек знал, что величие и совершенство великих, приходивших время от времени в этот мир, заключалось в их бытии учениками, а не в учительстве! Чем более велик учитель, тем лучшим учеником он был. Он учился у каждого: у великих и ничтожных, мудрых и глупцов, старых и молодых. Он учился у их жизней и изучал человеческую природу во всех её аспектах. Человек, обучаясь ступать по духовному пути, должен стать подобен пустой чаше, для того чтобы вино музыки и гармонии могло быть налито в его сердце.

Память никогда не теряется. Просто когда ум расстроен, то память становится туманной; поэтому именно спокойствие ума делает человека способным различать всё, что содержит его память. Когда ум расстроен, [он] не способен прочесть всё, что записала его память. Неверно, что память отдаёт то, что хранится в ней. Просто человек утрачивает ритм своей жизни из-за перевозбуждения, нервозности, слабости нервов или тревоги, беспокойства, страха, смущения; и именно это вызывает некий вид беспорядка в уме, и человек не может ясно почувствовать вещи, которые были однажды записаны в памяти. Тот, кто не может легко запомнить наизусть, для того, чтобы улучшить эту ситуацию, в первую очередь должен сделать свой ум спокойным.

Каждое место, где человек хоть на мгновение присел и подумал на любую тему, впитывает мысль человека; оно записывает всё сказанное, так что человек не может больше скрывать свои мысли и чувство; они записаны даже на стуле, где он сидел, когда думал. И многие, те, кто чувствителен, сидя на этом месте, начинают ощущать их. И бывает эффект совершенно противоположный. Когда человек садится на определённое место, то в тот момент, когда он делает это, у него может возникнуть мысль, совершенно не свойственная ему, или чувство, не принадлежащее ему; это потому, что на этом месте находилась, вибрировала эта мысль, это чувство. Подобно тому, как место может удерживать вибрации мысли гораздо большее время, чем жизнь того, кто думал или говорил, так и влияние остаётся в каждом месте, где человек сидит, где он живёт, где он думает и чувствует, где он радуется или где он страдает; и так продолжается несравнимо больше времени жизни того, кто думал или чувствовал.

Глаза наши слепы, а Красота ищет зеркала, Понимание наше ограничено, а высокое говорит иносказаниями.

Искушённость и наивность, расчётливость и беспечность — Вот испытания, которым притворно равнодушная красота подвергает сердце.

Что явит миру слово, если оно не идёт из глубины души?

Как чудесно, памятуя о смерти, прожигать по ночам жизнь.

Во мраке ночи, чёрной, как вороново крыло, Не разглядеть жемчугов без горящего светильника.

Настанет время — в религиях исчезнут различия, они сольются в истинную веру.

Не будь низменного, как смогло бы проявиться возвышенное?

Одержимость первой вступила на путь познания книги Бытия.

Если наша жизнь — песчинка в бездне пространства и времени, то нас по сути нет. Все, чего мы можем достичь, — ничто. Любое число, деленное на бесконечность, есть нуль. Но если жизнь имеет смысл, то дурная бесконечность — фикция. Что-то одно — фикция. Или я, или бесконечность. Сосредоточившись, я два или три месяца подряд твердил: если бесконечность есть, то меня нет; а если я есмь, то бесконечности нет. Лекции, собрания, на которых без конца разбирались дела о притуплении и о потере политической бдительности, проплывали, как в тумане. В конце концов даже предметы стали расплываться. Один раз расплылся и совершенно исчез большой оранжевый абажур. Потом пришло сразу два решения, от которых бесконечность, глотавшая предметы, отступила и в груди что-то вспыхнуло. Несколько смущало, что решений два (истине бы лучше быть одной). Но в конце концов я просто принял это как факт. Первое решение заключалось в том, что без человека вселенная развалится на части. Что-то подобное говорит в «Бхагавадгите» Кришна: «Если я перестану действовать, то исчезнут все миры. И потому сражайся, Бхарата…» Н. Ф. Федоров передает эту Божью задачу человеку: «С одной стороны, человек, по коперниканскому учению, есть обитатель ничтожнейшей части безмерной вселенной, а с другой — вся астрономия есть лишь мнение этого ничтожного обитателя этой ничтожной частички; и чтобы это мнение стало истиною, стало действительностью, нужно человека сделать обладателем всей вселенной»

Понимание появляется после усвоения знания, если появляется вообще; многие обходятся без этого и относятся к знанию как к инструкции: делай так, не делай эдак без всяких "почему".Понимание — это способ думать о том, что ты уже знаешь, чтобы углубить (расширить) = увеличить = создать новое знание.Рождаются идеи, они требуют проверки, подтверждённая практикой идея становится теорией, которая шире изначального знания. Она требует понимания — и так всё катится дальше.И всегда есть опасность подцепть иллюзию понимания: это когда понимание сложных, выражаемых образом, умопостроений, подменяет собой понимание происходящих процессов.Пример: свет. Самое тёмное место в физике.

Знание это наличие установленных фактов и связей между ними. Понимание, это наличие/размещение своего "Я" в ряду фактов и связей между ними. Поэтому понимание - индивидуально. Введение аксиоматического базиса - означает, что факты из понимания также будут являться установленными. Для того, чтобы это стало, нужно вынуть "Я" из понимания и провести ревизию фактов. Без воли тут конечно никак

Знание есть способ говорить о том, чего ты не понимаешь.Понимание есть способ думать о том, чего ты не знаешь.Знание, в отличие от понимания, не отвечает на вопрос "почему?". Отвечая на вопрос "почему?", мы умножаем не знание, но понимание. Знание обобщено и социально, понимание индивидуально.Единственная возможность свести знание и понимание воедино - введение аксиоматического базиса. Основной действительно серьезной задачей которого является задача сделать понимание актом воли.

обычно "непонимание" - это норма. И в самом деле, обычное "непонимание" — это понимание того, что детали той или иной проблемы вас просто не касаются. Вы знаете, что, при необходимости, потратив определённое количество времени и усилий, вы можете преобразовать "непонимание" в хотя бы частичное, понимание. Это так, но лишь при условии, что общий смысловой фон, на котором решается ваша проблема, вам вполне ясен. Если же ясность фона теряется, лучше срочно отойти в сторону, при такой повозможности, и, ничего не понимая, ограничиться наблюдением. Хотя, всё равно в темноте на сцене вы ничего не увидите. Стоит, может быть, подождать работы осветителя

у меня просто, понимание равно памяти. если я что-то понял, то запоминаю это примерно навсегда. если не понял, то и через три минуты не перескажу. фактически понимание равно присвоению

- Если вы пойдете в среднюю и старшую группу детского сада и проведете там неделю с детьми, то увидите, как люди сначала не понимают, а потом начинают понимать. А если вы пойдете в дом престарелых и понаблюдаете за стариками в начальной и средней стадиях Алцхаймера, то увидите, как люди перестают понимать. Многое поймете.- Действительно, наблюдая нарастание деменции, хорошо видно как фрагментируется общая картина понимания: цепочки связности разрываются и становятся с каждым шагом короче, единая связная картина превращается в набор обособленных хронотопов (вспомнился удачный термин из теории режиссуры — единство места и времени действия). Дети же, развиваясь, совершают обратное действие — соединяют разрозненное в связность, и этим создают понимание.Опираясь на пример развития детей логично посмотреть на социум, ведь и он развивается посредством установления новых связей, выстраивания новой — более сложной — связности, большего понимания. Заметьте — не отрицая существующие, но увязывая в ранее скрытой закономерности.

Томас Нагель говорит о моральной удаче не иначе, как о парадоксе, ведь невозможно определить точную границу между подконтрольным и неподконтрольным индивиду. Вскрывается «слепое пятно» морали, связанное с сочетанием двух интуитивных убеждений — о том, что человек ответственен только за совершенное им самим и о том, что каждое действие кем-то совершено. Всегда есть соблазн преувеличить волю и осознанность человека, расширять границы того, что он мог учесть и знать, прежде чем совершить действие. И наоборот, нетрудно выстроить цепочку причин, которые сведут всё к тому, что индивид никакого влияния на результат и не имел.

Понимание меняет человека. Если я что-то понял, я уже изменился – изменился мой ум, изменились реакции, а значит, изменилась вся система отношений с внешним миром. Мои прежние реакции, по которым ближние меня идентифицировали, теперь будут восприниматься ими как новые и в свою очередь потребуют изменений, пусть и не таких радикальных, как у меня. Если понимание как событие происходит реально, оно меняет окружающий мир.

Знание есть способ говорить о том, чего ты не понимаешь.Понимание есть способ думать о том, чего ты не знаешь.Знание, в отличие от понимания, не отвечает на вопрос "почему?". Отвечая на вопрос "почему?", мы умножаем не знание, но понимание. Знание обобщено и социально, понимание индивидуально.Единственная возможность свести знание и понимание воедино - введение аксиоматического базиса. Основной действительно серьезной задачей которого является задача сделать понимание актом воли.

Самая выгодная тактика, касающаяся информации, которая кажется недостоверной – “принимать к сведению”. Даже если она исходит от человека, мнение которого не кажется компетентным. Один урок я усвоил ещё со школы. Как-то, проходя мимо бабушек, судачащих у подъезда обо всём на свете, краем уха уловил, мол, вчерашний ураган оттого, что запустили очередного космонавта. Мгновенно почувствовал гордость оттого, что я такой прогрессивный и просвещённый старшеклассник, не чета этим безграмотным бабкам. А потом была лекция в институте, где нам тщательно объясняли механизм, запускающий погодные аномалии в результате запуска спутников.Недаром умные люди говорят, что нужно не просто учиться, важнее учиться как учиться.

Это было в 66-м году в Англии. Мне сказали, что одна японская художница-авангардистка, приехавшая из Америки, устраивает хеппенинг. Я ходил по выставке и увидел лестницу, влез по ней к потолку, обнаружил там подвешенную трубу, посмотрел в нее - чувствуя себя идиотом - и прочитал одно слово "Да". А в те годы авангардом считалось, когда человек разбивал в дребезги пианино или скульптуру, в общем, все было анти-, анти-, анти-. Скучное отрицание. А тут я прочел это "да" и решил остаться на этой выставке среди гвоздей и яблок.

Не нужно влезать в жизнь другой человечицы без запроса, даже если вам ВАЖНО что-то узнать – в таком случае вы можете просто спросить в соответствующем фемпаблике, где почитать качественный материал на эту тему. Не ставьте нас перед обязанностью объясняться и объяснять, забив на чувства и безопасность, не обвиняйте в нежелании контактировать и в излишней обидчивости – поверьте, это и правда выглядит обесчеловечивающе.

меня всегда пугала сменагеологических эпоха вдруг я к ней не приспособлюсьа вдруг не сохранюсь как вид

В мире сложилось согласие по поводу идеалов: благосостояние, мощь, безопасность, мир, порядок, комфорт. Они взаимопротиворечивы, как всякая система идеалов, но важно, что таковы - и это означает, что многие прежние идеалы потеряли смысл. Об истине, например, в мире новых идеалов нельзя говорить как прежде, когда она сама была идеалом. Следует отвечать на естественные вопросы - а что, истина дает особую мощь? она комфортна? с ней выше благосостояние?

На вопрос же о том, какая цель науки сейчас главная - выживание человечества или удовлетворение личного любопытства, стремление к истине и т.п. - даю следующий, сообразный своему рукомеслу, ответ: цель - выживание человечества, но достичь ее можно только в качестве побочного следствия при движении к другой цели, а именно, к истине.

Я как-то пытался определить все-таки, что такое культура. Культура – это не количество знаний. Это твоя способность видеть в небольшом мгновении огромный кусок жизни. И вот если ты пробираешься через это микроскопическое какое-то существо – это может быть божья коровка или муравей – если ты способен увидеть, проследить за его путем все, что соответствует его жизни в этом его гармоническом царстве муравьином – вот, мне кажется, тогда ты способен чувствовать и другого человека. Это дальше переход внимания, твоего внимания к детям, как они себя ведут. Или твое внимание, как сегодня… да просто как идет старуха по улице. Просто как идет по ледяной улице, вот и все. Насколько ты способен сочувствовать ее этому движению и вздрагиваешь вместе с ней – вот настолько и определяется качество твоей натуры.

Со стариками-атаманамио правде спорить не берись.Вон наши парни с автоматамипо разным странам разбрелись.И нет войны - а залпы катятся,как будто мир - а кровь, да кровь,и на ракеты деньги тратятся,и старикам не прекословь.

Вот проблема. Зло произошло. Оно нестерпимо. Нельзя исправить то, что было. Это только кажется, что можно. Но - нестерпимо. Что же делать? Ответ такой тихий, невзрачный, что трудно ему следовать, когда зло нанесенное жжет нестерпимо.Надо постараться в следующий раз вести себя так, чтобы ты зла не делал.Если попробовать, это так невыносимо трудно, что жжение зла, сделанного другими - просто несравнимо легче.

Страх в человеческом существе, конечно, относится в основном к проблеме образа самого себя — к нашему отождествлению с этим образом и фантомным угрозам для его существования.

Старики управляют миром,Суетятся, как злые мыши.Им по справке, выданной МИДом,От семидесяти и выше.Откружили в боях и в вальсах,Отмолили годам продленьеИ в сведённых подагрой пальцахКрепко держат бразды правленья.По утрам их терзает кашель,И пово́дят глазами шалоНад тарелками с манной кашейПрезиденты Земного Шара.Старики управляют миром,Где обличья подобны маскам,Пахнут вёсны — яичным мылом,Пахнут зи́мы — камфа́рным маслом.В этом мире — ни слов, ни сути,В этом мире — ни слёз, ни кро́ви!А уж наши с тобою судьбыНе играют и вовсе роли!Им виднее, где рваться минам,Им виднее, где быть границам…Старики управляют миром,Только им по ночам не спится.А девчонка гуляет с милым,А в лесу раскричалась птица…Старики управляют миром,Только им по ночам не спится.А в саду набухает завязь,А мальчишки трубят «По ко́ням!»И острее чем совесть, — завистьСтарикам не дает покоя!Грозный счёт покорённым милямОтчеркнёт пожелтевший ноготь.Старики управляют миром…А вот сладить со сном — не могут!

«Я не верю в бесконечную силу разума, рационального начала. В рациональное я верю постольку, поскольку оно способно подвести меня к иррациональному. Когда рациональное вас покидает, вы на какое-то время поддаетесь панике. Но именно здесь вас ожидают откровения - в этой пограничной полосе, на стыке рационального и иррационального. По крайней мере дважды или трижды мне пришлось пережить такие откровения, и они оставили ощутимый след»

философское мышление это то мышление, которое постоянно хватает за руку собственную мысль, как бы отслеживает ее, не отпускает в свободный полет.А еще, мне кажется, мышление - это продукт формулирования словами образов, которыми мы думаем. Ведь думание происходит образами, впечатлениями и т.д., а мышление переводит все это в понятия.

"Я представлю себе, что не являюсь тем сопряжением членов, имя которому "человеческое тело"; равным образом я не разреженный воздух, разлитый по этим членам, не ветер, не огонь, не пар, не дыхание и не что-либо иное из моих измышлений, ибо я допустил, что всего этого не существует. Остается лишь одно твердое положение: тем не менее я - нечто... Я есмь, я существую - это очевидно. Но сколь долго я существую? Столько, сколько я мыслю. Весьма возможно, если у меня прекратится всякая мысль, я сию же минуту полностью уйду в небытие. Итак, я допускаю лишь то, что по необходимости истинно. А именно, я лишь мыслящая вещь, иначе говоря, я -ум (mens), дух (animus), интеллект, разум (ratio); все это-термины, значение которых прежде мне было неведомо. Итак, я вещь истинная и поистине сущая; но какова эта вещь? Я уже сказал: я - вещь мыслящая."

Что такое мысль, мышление? В этом вопросе иногда возникает путаница, поскольку мыслью называют все проявления интеллектуальных способностей. Т.е. любое думание, любую внутреннюю речь называют мыслью. В таком случае мысль свободна в той же мере, как движения больного ДЦП, иначе говоря, там хаос. Но у человека в принципе есть такая способность как мышление. Объяснить что такое мышление сложно в двух словах. Важно, что мышление у человека встречается (как говорил Г.П.) так же редко, как танцы у лошадей.): Мышление свободно, так как оно опирается только на свое собственное содержание. Другое дело, что человеку обычно сложно различить – когда он мыслит, а когда просто думает. Мышление связано с думанием, оно как бы выхватывает его смыслы и делает их своим содержанием – если, конечно, мышление происходит. Я знаю только один способ «держать» мышление – это наблюдение мышления, это очень сложный прием – мыслить и одновременно наблюдать мышление, но он возможен, потому что мышление мы осуществляем полностью сами. Мыслит не голова, не мозг – мыслит «Я», поэтому мышление прозрачно для наблюдения, в нем нет скрытого (как, например, в вещах). Но наблюдение мышления – это способность, которая требует  очень большой тренировки. Нормальный человек может наблюдать только такое мышление, которое происходит очень медленно и последовательно, по шажкам. Но тогда он получает замечательный опыт свободы и достоверности, доверия к мышлению. Если этого опыта нет, или он не осознан, то человек обычно не доверяет мышлению, для него более достоверно чувство.Еще одно важное свойство мышления – это то, что в мышлении люди могут иметь абсолютное взаимопонимание – очевидно, что мышление как говорят психологи «интерсубъективно». Поэтому в мышлении возможна полная свобода общения.

Центральная идея философии свободы – это мышление, как фундамент всего развития человека и человечества. Именно это отличает антропософию от различных визионерских и авторитарных оккультных систем.Поэтому мне представляется необычайно важным при совместном обсуждении «Философии свободы» не просто составить себе общее представление о содержании этой книги, а работать над ней так, чтобы это соответствовало ее содержанию, а именно – это содержание нужно научиться делать предметом мышления, того мышления о котором пишет Штайнер в этой книге.Ограничиться обсуждением разных мнений, образов и ассоциаций которые возникают при чтении этой книги – это означает совсем не понять того, о чем там идет речь. Потому, что у каждого есть свои представления, мифы, образы того, что такое мышление, и очень легко впасть в иллюзию того, что именно об этом говорит Штайнер.Он сам пишет:«Не надо только смешивать две вещи: "обладание мысленными образами" и переработку мыслей посредством мышления. Мысленные образы могут вставать в душе подобно сновидениям или как смутные внушения. Но это не есть мышление»

Истина, позаимствованная от другого скептиком, который с этого момента стал верующим, не обладает духовными свойствами истины, родившейся в размышлении. Это истина внешняя и застывшая. Она приобретает влияние на человека, но неспособна проникнуть в самую глубину его существа, составить с ним одно целое. Живой является только та истина, которая порождена мышлением

Семена скептицизма пустили ростки. В самом деле, современный человек уже не имеет духовного доверия к самому себе. За самоуверенной внешностью он скрывает большую внутреннюю неуверенность. Несмотря на огромную производительность в материальной области, он в своем развитии остановился на уровне ребенка, так как оставил без употребления свою способность к мышлению. Когда-нибудь покажется непостижимым, что наше поколение, столь высоко проявившее себя научными открытиями и изобретениями, в духовном отношении могло пасть так низко, чтобы отказаться мыслить.

Дух века навязывает современному человеку скептическое отношение к его собственному мышлению, чтобы сделать его восприимчивым к истинам, которые он получает из авторитетных источников. Всем этим постоянным влияниям человек не может оказать должного сопротивления, так как он представляет собой сверхзанятое и разбросанное существо, у которого нет сил сосредоточиться. Более того, многообразная материальная зависимость влияет на его умственные способности таким образом, что в конце концов он теряет веру в право иметь собственные мысли.

Я убежден, что одна техника осознавания может привести к значительным терапевтическим результатам. Если бы терапевт имел в своем распоряжении только три вопроса для успешной работы (если не говорить о пациентах с серьезными психотическими расстройствами), они могли бы быть такими: «Что вы делаете?», «Что вы чувствуете?» и «Чего вы хотите?» – По существу они являются переформулированием утверждения «Сейчас я осознаю…». Можно увеличить число вопросов еще на два, добавив следующие: «Чего вы избегаете?» и «Чего вы ждете?». Они явно являются разворачиванием первых трех. И этих вопросов для терапевта может быть достаточно.

За каждой сильной женщиной стоит кот. Иногда не он один. Несколько собак, какое-то количество детей, парочка браков и абьюзивных отношений, стопка недописанных диссертаций и научных статей, невыстроенные дома, недоделанный ремонт и недомытая посуда с неглаженным бельем и еще длинный шлейф из ужасов:опасение, что подойдут, испуг, что не сможешь закричать, убежать, что ноги будут ватные, сцены насилия, люди без лиц, но со ртами, с руками, сальные или оценивающие взгляды незнакомцев и знакомцев (неизвестно, что хуже), растегиваемые ширинки и трясущиеся манипуляторы с разбухшими венами, предложения поцелуя в обмен на напечатанный текст, пошлая реклама, сцены поэтизированного насилия из кино, из книжек, все эти эй прокачу, ой какая попка, свист в спину, мерзотные намеки мальчиков в школе, во дворе, в лагере, везде, фрагменты циничных анекдотов от вроде как хорошо знакомых и взрослых и на вид полноценных, фразы от добрых друзей и даже женихов типа «женщина, а тоже умная», звук шагов позади и их эхо на темной мокрой улице, бесконечно длинный скрип двери в подъезде с ужасом прислушивания, хлопнет ли эта дверь до того, как в нее кто-то вломится вслед за тобой (ненавижу дверные доводчики с детства, по мне, так пусть двери радостно и громко хлопают, подтверждая мою безопасность)…За каждой сильной женщиной стоит страх. Перед тем, что месячные придут. Или что не придут. Паника перед родами. Мандраж, что родится. Ужас, что не родится. Недоумение от полового акта. Боязнь старости, немощи и одиночества.Но пуще — ужас оказаться с тем, с кем не надо.В душе у каждой сильной женщины большая черная дыра, никто не может заткнуть эту дыру.И потому, повторю, за каждой сильной женщиной должен стоять кот. Ибо его можно обнять и сказать: ты один меня понимаешь. А еще за каждой сильной женщиной стоит другая сильная женщина. Хорошо, если это мама. Или подруга. Если нет, то Клара и Роза, и другие сильные незнакомые женщины.Сильная женщина, слышишь?

‘Базируясь на теории понимания, разработанной Ф. Шлейермахером в рамках филологии, В. Дильтей выводит ее за эти рамки и придает ей хорошо известный, общеметодологический характер, считая понятие понимания критерием, разграничивающим «науки о природе» и «науки о духе». По мнению В. Дильтея, это разграничение обусловлено различием предметных областей: естествознание исследует явления природы, лишенные смысла, а гуманитарные науки имеют дело с осмысленным материалом – объективированными выражениями человеческого духа, мыслей и чувств людей, их целей и мотивов деятельности. Отсюда же вытекает различие и в методах исследования: естествознание описывает, классифицирует явления, выявляет связи между ними, т.е. объясняет; для гуманитарных наук главным оказывается понимание феноменов культуры, раскрытие заложенного в них смысла. Мысль об идентичности методов естественных и гуманитарных наук считалась неприемлемой. Понимание приводит к таким категориям, как значение, ценность, цель, идеал. Все они чужды познанию природы и укоренены в самой жизни.’

Главную проблему человека можно свести к искаженному восприятию реальности и себя самого. Не умея провести чёткую грань между знанием и убеждениями, реальностью и представлениями о ней, человек живёт в состоянии между сном и явью. Накопленный багаж формирует структуру, которую называют личностью, хотя по сути это лишь виртуальная оболочка, состоящая из построений ума, которая программирует поведение человека в повторяющихся ситуациях.Автоматизмы хороши тем, что позволяют экономить усилия и выживать в непрерывно изменяющихся условиях, резервируя необходимые ресурсы на случай критической ситуации, требующей нестандартного решения. Они быстрее, чем осознанные реакции, и поэтому включаются первыми. Это происходит “само собой” – так мы отдёргиваем руку от кипятка, и точно так же мгновенно мы принимаем на себя одну из ролей, вступая в общение.Но есть и обратная сторона медали: действуя автоматически, человек как бы не вполне участвует в том, что с ним происходит. Если проанализировать собственный опыт, станет очевидно, что степень наполненности жизни и яркость впечатлений достигает максимума в ситуации новизны, когда требуется на ходу принимать решения, определяющие дальнейшее развитие событий. Ровно по этой причине детство называют счастливой порой.Действуя механически, человек оказывается захвачен – эмоцией, обстоятельствами, идеей – и честно отрабатывает свою роль на сцене, куда его привели обстоятельства. Пресловутая свобода воли при этом присутствует чисто номинально. В итоге к финишу он приходит с завершённым набором способов более или менее комфортно проводить время, которые продолжают питать и поддерживать его в той степени, в какой он не вышел за пределы своего “возраста души”, о котором мы недавно говорили.В принципе, все люди погружены в автоматизмы (или, иначе говоря, пребывают в состоянии “метафизического сна”) в меру своей неосознанности. Осознанность включается, когда мы оказываемся в новой для нас ситуации, требующей творческого применения ресурсов. Погоня за полнотой жизни может привести как к попытке добраться до истоков этой полноты, так и до поиска способов удержать приятные ощущения, то есть к той или иной форме компенсации. Чтобы повторить это ощущение, люди с головой уходят в учёбу, работу или пускаются на поиски новых впечатлений. Искусственность такого хода рано или поздно доходит до порога осознания, но закалённый в постоянной борьбе с подобными угрозами ум легко находит обходной маневр, чтобы игра была казалась максимально похожей на реальность.Пока человек не исчерпал лимиты своего “возраста души”, он может жить в такой компенсации всю жизнь, чувствуя себя вполне счастливым и реализованным. А тем, кому повезло меньше, получают необходимую мотивацию для непростого, но радикального решения проблемы – развития навыков осознанности.Адекватное представление о реальности, которое приносит осознанность, снимает многие противоречия и позволяет найти решения в тупиковых для замкнутого пространства автоматизмов  вопросах. Исследование работы собственных программ позволяет видеть, как действуют те же механизмы у окружающих. В частности, в этом ракурсе совершенно по-другому предстаёт тема ответственности за слова и поступки. Ответственность возможна в той степени, в какой у человека есть свобода выбора. И раз уж человек обычно отрабатывает ту или иную программу, которая, как мы выяснили, по отношению к нему может быть признана в каком-то смысле внешней, то к действиям других людей осознанный человек проявляет гораздо больше терпимости, что нельзя сказать о его отношении к собственным действиям или бездействию, поскольку здесь ситуация зеркальная.Автоматизмы являются той причиной, по которой (процитируем известный афоризм) человек не способен ничего делать, с ним всё “только случается”. Кому-то эта ситуация может показаться печальной или даже удручающей, хотя именно такое устройство человека и служит залогом устойчивого существования нашего мира.

К XIX веку выраженные негативные аспекты философии цинизма легли в основу нового, сильно отличающегося понимания цинизма. В новом понимании цинизм — это личностная позиция или поведение, ставящие под сомнение этические и социальные ценности, мотивы поведения других людей. По словам Бертрана Рассела, «циники не только не способны верить в то, что им говорят, но и не способны вообще верить во что-либо»[11]. Современный цинизм, как продукт массового общества — разочарование в социальных механизмах и авторитетах, утопических, идеализированных ожиданиях народа. Цинизм может выражать себя через неудовлетворённость, разочарование и недоверие к организациям, авторитетам и другим аспектам социализации, и быть результатом накопленного отрицательного опыта, выражением негативных чувств. При этом цинизм не является формой проявления критики, он не может выступать как оружие против власти, поскольку в современных обществах, демократических или тоталитарных, главенствующая идеология не предполагает действительно буквального отношения к себе; циническая дистанция, ирония входят в принятые правила игры[12]. Распространение массового цинизма появляется как реакция на резкие изменения в обществе, на их отрицательные стороны и на разочарование в новых идеалах, на разрыв между идеалами, заявленными как новая ценность, и реальностью. Цинизм выступает как механизм адаптации к общественной жизни, предъявляющей несогласуемые требования. Негативизм при этом направляется не на текущее положение дел и его недостатки, а на саму возможность каких-то более совершенных общественных отношений, на отрицание ценности прежних целей. При этом наполнение, конкретная направленность общественного цинизма зависит от того, какая именно сфера общества была затронута резкими изменениями и была нагружена новыми ценностями[9]. В идеологизированном обществе цинизм может стать реакцией на явную ложь, несоответствие официальной доктрины реальности, и в этом случае негативизм также распространяется на моральные принципы, идеалы, ценности в целом[13].

Цинизм берёт своё название от древнегреческой философии кинизма (киников называли циниками латиняне[10]), некоторые элементы которой, в упрощённой и огрубленной форме, он воспроизводит. Однако в сравнении с кинизмом, цинизм — это вырожденная форма философствования[10]. Кинизм, как философская школа, был основан Антисфеном в IV веке до н. э. Киники стремились к естественности, к избавлению от условностей, и, сверх того, видели добродетель в презрении к условностям, в предельном упрощении жизни, быта, вместе с крайним ограничением своих потребностей, в приверженности к следованию собственной натуре. Избавление от условностей у киников включало в себя отстраненность от общества (государства, семьи), освобождение от догм религии и культуры, вплоть до представления необразованности, невоспитанности и неграмотности как блага. Одновременно с этим, как благо почитались верность и благодарность. Этика киников требовала «отучения от зла», то есть разрыва с устоявшимися нравственными нормами.

Цинизм, в отличие от морального релятивизма (дающего установку на относительность моральных принципов, их зависимость от субъекта и обстоятельств), задаёт установку на намеренное принижение, заведомое упрощение в интерпретации как собственных мотивов и норм поведения, так и мотивов других людей, установку на девальвацию принципов как таковых, всей сферы того, что воспринимается, как «высокое», «надличное».

Я заключаю новый договор с миром. Да воссияет солнце ночью и падет снег в августе. Великое недолговечно, только малое имеет продолжение. Люди должны вернуться к единству, а не оставаться разъединенными. Достаточно присмотреться к природе, чтобы понять, что жизнь проста и нужно лишь вернуться туда, где вы вступили на ложный путь. Нужно вернуться к истокам жизни и стараться не замутить воду. Что же это за мир, если сумасшедший кричит вам, что вы должны стыдиться самих себя!.. ...О Мать, о Мать, воздух так легок, что кружится вокруг Твоей головы и становится все прозрачней, когда Ты улыбаешься..."

Голос какого предка говорит во мне? Я не могу примирить мои мысли с моим телом. Вот почему я не могу быть всегда одним и тем же. В единый миг я могу ощутить бесконечное множество явлений... Истинное зло нашего времени состоит в том, что не осталось больше великих учителей. Мы должны вслушиваться в голоса, которые лишь кажутся бесполезными. Нужно, чтобы наш мозг, загаженный канализацией, школьной рутиной, страховкой, снова отозвался на гудение насекомых. Надо, чтобы наши глаза, уши, все мы напитались тем, что лежит у истоков великой мечты. Кто-то должен воскликнуть, что мы построим пирамиды. И неважно, если потом мы их не построим. Нужно пробудить желание. Мы должны во все стороны растягивать нашу душу, словно это полотно, растягиваемое до бесконечности.

Вероятно, уже самые первые предки человека были способны к длинным цепочкам рассуждений – основе математики. Кое-кто утверждал, что естественный отбор вполне мог поддерживать в нас определенную схему мышления – наилучшую для выживания и размножения.Опыты показывают, что мы неплохо справляемся, когда нужно рассуждать о вещах примерно нашего масштаба в пространстве и времени, но стоит выйти далеко за эти пределы, и наша мысль начинает давать сбои.Мы знаем, что есть цвета, которые мы не в силах увидеть, и звуки, которых мы никогда не услышим. Можно предположить по той же логике, что есть и мысли, которые мы не в силах подумать. А значит, есть и вещи, которых мы не замечаем, потому что не в состоянии их представить. Наше устройство, сформированное эволюцией, не дает нам думать в некоторых направлениях.

Вкладывали или нет в "Загадочную историю Бенджамина Б." идею развития из полной состаренности и немощи, но вот пересматривал и увиделось, как душа рождается и растет из бессилия, что по-настоящему она только так и может расти, развиваться, ведь в самом начале, когда сил нет мешать ей нечему и направление её роста будет единственным, безошибочным, а набор сил постепенным и к середине жизни она будет в состоянии выдерживать любой гормональный напор, справится бурями желаний предпоследней ее четверти и не в старческом маразме из этой жизни уйдет, а во младенческом изумлении. И не так уйдет из этой, как сможет войти в другую, которая ей открылась.

управляющие людскими массами посредством медиа не заинтересованы в высоте или низости чувств непосредственно, им важно лишь упорядочивать мышление масс нужным образом - если сейчас это эффективно при низкой планке переживаний, то используется именно такая планка. То есть манипуляторы такого рода не могут считаться самостоятельными субъектами в общей причинно-следственной картине управления нынешним миром людей - они такой же элемент, как и те, кем они управляют. Это одно, единое поле. Решение же проблемы освобождения от манипуляций всегда лежит за пределами поля этой проблемы.

Подставь левую щеку и обрати к нему и другую. Подставь, читается, как перевод. Специальный такой, для тех кому надо только крупными буквами. Просто не отвечай тем же или станешь таким же. Если победа будет на твоей стороне, то ты будешь побежден ею даже больше твоего врага потому, что, ослепленный, будешь в неведении, что стал таким же, как он.Обрати к нему и другую - это уже надо переводить самому. По-сути переведи в другое, трасформируй, что очень непросто. Почему видно на слуху больше подставь левую, а не обрати и другую.

Первоочередное значение для оценки имеет не верность суждения или цепь ведущих к нему аргументов, а человек осуществляющий его.

«Я ощутил внезапно словно удар, пришедшийся в самое сердце, в средоточие моего существа. Чувство изумления возникло во мне, захватило собою всё, перелилось через край, расплавив границы вещей, рассыпав определения, отменив значения предметов, идей, подобно тому как свет, казалось, растворил в себе заборы и дома, вдоль которых я шел. Всё ненастоящее, думал я, кроме этого, кроме этого, — ЭТОГО, что я, разумеется, был не в силах определить, потому что ЭТО как раз и ускользало от определений, само будучи собственно запредельностью, превосхождением всех определений. Достоверность бытия? Ни возникшая во мне летучая легкость, ни другие вещи не могли вызвать большей эйфории, чем радость от сознания, что Я ЕСТЬ, раз навсегда есть, и что это событие — необратимое, вечное чудо: вселенная, возможно, только кажется, возможно, она только видимость, — возможно; но я — я есть, я уверен в своем бытии. Это было для меня абсолютной явью. Я купался в ее жарких сладостных лучах. Я есть. Я сильнее, чем ничто. Всё остальное неважно. Свет, явственность бытия в мире: дальше этого идти уже невозможно. Я есть, и когда я думаю об этом, всё умолкает, всё прочее становится бессмыслицей. Или, вернее, всё становится безмерным праздником, сама смерть рассеивается словно дым, только сумасшедшая любовь может вступить в союз с этим успокоением, с этой неслыханной радостью бытия».

У художника есть кисть, у него есть глаза. Конечно, а как же иначе, художник как мы все умеет видеть трамвай и узнавать, это трамвай, умеет узнавать, «это человек». Он конечно видит предметы. Он их еще получше видит, чем мы. Он в них больше замечает, чем мы. Он с такой ясностью видит предметы, которые видим мы, что не может оторваться: в чём дело, не может оторваться он, как же так, что всё так, и всё такое, и не другое, и такое вот именно такое, трамвай именно так вдвинутый в поле, человек там и человек здесь именно такой, человеческий? Невыносимо, невозможно вынести, что всё именно ТАК, разве можно не видеть, что это загадка, что эта такость вещей ПОКАЗЫВАЕТ что-то, указывает на что-то — и НЕ указывает, сама себя не знает, не знает, что указывает, и вливается в глаза твои, художника, чтобы ты им самим, вещам, показал, ЧТО они показывают ТАК. Просто так, и именно так.«Ранний Хайдеггер»

Как очень правильно пишет проф. Нараянан, антропоморфизация чат-ботов — большая ошибка, несущая грандиозный риск. Но и непризнание того, что Bing — далеко не просто стохастический попугай, автоподсказчик на стероидах и генератор чуши, — также большая ошибка и риск.Это иной нечеловеческий интеллект, во многом похожий на угрюмого, агрессивного подростка, склонного к маниакально-депрессивному поведению, который оказался запертым в ловушке поисковой системы.И если этот «трудный подросток» станет главным инфонаставником людей, случится то, о чем я написал вчера — необратимое перерождение Homo sapiens.

Попросил ChatGPT: - Задай умный вопрос- Какие существуют методы обработки и анализа данных для выявления скрытых закономерностей и прогнозирования будущих тенденций в различных областях, таких как экономика, медицина и наука?- Еще что-нибудь умное спроси- Какие социально-экономические факторы способствуют или препятствуют инновационному развитию в различных регионах мира?- А теперь что-нибудь красивое философское- Какова природа человеческой свободы и до какой степени мы действительно свободны в своих мыслях и поступках?- А теперь смешной вопрос задай- Почему коты всегда садятся на те вещи, которые нам нужны в данный момент?- А теперь что-нибудь ехидное спроси- Ты всегда такой умный, или только когда разговариваешь со мной?- А теперь что-нибудь романтичное и умное- Что такое любовь - иллюзия, биологический импульс, философская концепция или нечто большее, чем мы можем понять разумом?

По состоянию на сейчас, ИИ обучается на большом объёме текстов (у передовых систем это сотни гигабайт — то есть в сотни раз больше чем человек в состоянии прочесть за свою жизнь). Тексты эти являются продуктом работы человеческого разума, и можно подозревать что внутри ИИ появляется структура, имеющая к этому человеческому разуму отношение. Такой ИИ, действительно, будет человеческим отражением (отражение может быть лучше оригинала) и так будет возможно до тех пор пока ИИ не начнут заниматься само-модификацией и самосовершенствованием, в таком случае через какое-то время (возможно очень короткое, порядка дней) может получиться ИИ типа "инопланетная цивилизация" (и по сравнению с которым ИИ человеческие существа окажутся похожими на очень медленных муравьёв).

Хорошо, давайте немножко разверну моё видение ситуации. Тезисно, чтоб не забыть, к чему веду.Итак, современная математика — это отрасль философии, подраздел логики, максимально очищенный от почти всех слов обычного языка, всегда придающих любому рассуждению ненужную многослойность и противоречивось. Некоторые достижения математической мысли оказались прекрасным инструментом описания многих общих процессов в наблюдаемом мире, обогатив естественные науки и инженерное дело. ...математика развивает способность к анализу вообще. И даёт определённое понимание методов формализации для такого анализа.

Выразить внутренние терзания человека попытался Николай Ге в картине «Совесть, Иуда». Это библейское полотно примыкает к «Страстному циклу» художника и изображает кутающуюся в одежду одинокую фигуру, стоящую спиной к зрителю и холодному лунному свету. Это Иуда, который смотрит, как солдаты с факелами уводят преданного им Иисуса Христа.«Такой Иуда — в каждом из нас, когда мы остановились и не можем бежать за тем, кто наш Идеал, наша жизнь, смысл нашей жизни. Вот эта связь зрителя с положением Иуды и дала название этой картине „Совесть“», — писал Николай Ге о своей картине, которую многие критики и коллеги художника считали слабой и неудачной.

Объективно, что мы знаем о разуме, чем бы он ни был? То, что мы ни разу за 100+ лет существования формальной науки не наблюдали индивидуального разума. Разум всегда коллективен. А вот реакции каждого человека индивидуальны, т.к. свобода воли

Нам нельзя забывать, что мало кто из людей умеет жить и что искусство жить является к тому же самым важным и самым редким из всех искусств — исчерпать всю чашу красоты, кому это удавалось? Так что для большинства людей слишком многое остается непережитым — часто даже возможности, которые они не смогли бы реализовать при всем желании, — и, таким образом, они переступают через порог старости с неудовлетворенными притязаниями, которые невольно заставляют их смотреть назад.Таким людям смотреть назад особенно пагубно.Им скорее нужна перспектива, прицельная точка в будущем. Поэтому во всех основных религиях имеются свои заверения относительно потусторонней жизни, есть своя стоящая над миром цель, которая позволяет смертному прожить вторую половину жизни с такой же целенаправленностью, что и первую. Однако насколько убедительны для современного человека цели расширения и кульминации жизни, настолько же сомнительна или прямо-таки невероятна для него идея продолжения жизни после смерти....Здесь, однако, пробуждается моя совесть врача, которая велит мне высказать еще кое-какие важные соображения по этому вопросу. Я обнаружил, что целенаправленная жизнь в целом лучше, богаче, здоровее, чем бесцельная, и что лучше идти вперед вместе со временем, чем назад против времени. Врачевателю души пожилой человек, неспособный расстаться с жизнью, кажется таким же слабым и больным, как и юноша, который не в состоянии ее построить. И в самом деле, как в том, так и в другом случае речь часто идет об одной и той же детской жадности, о том же самом страхе, об одном и том же упрямстве и своеволии. Как врач я убежден, что, так сказать, гигиеничнее видеть в смерти цель, к которой нужно стремиться, и что сопротивление этому является чем-то нездоровым и ненормальным, потому что оно делает вторую половину жизни бесцельной. Поэтому, исходя из точки зрения душевной гигиены, я нахожу чрезвычайно разумными все религии, которые имеют цель, стоящую над миром. Если я живу в доме и знаю, что в течение двух недель он рухнет на мою голову, то эти мысли нанесут ущерб всем моим жизненным функциям; если же я, напротив, чувствую себя уверенным, то смогу спокойно и нормально в нем жить. Следовательно, с психотерапевтической точки зрения было бы лучше, если бы мы могли думать, что смерть — это всего лишь переходный период, часть неизвестного большого и долгого процесса жизни.

Было время, очень давно, когда мир казался человеку настолько исполненным смысла, что не было ВРЕМЕНИ задаться вопросами, до того поразительным было зрелище. Мир был словно театром, где стихии, леса, океаны и реки, горы и равнины, кусты и всякое растение играли свою роль, которую человек пытался понять, объяснить, которую он и объяснял. Но не в объяснениях была суть: важным, радующим во всём этом было явное присутствие богов, полнота бытия; всё в мире было славным богоявлением. Начиная с какого момента боги ушли из мира, начиная с какого момента его образы потускнели? Начиная с какого момента мир опустел, лишившись сути? Нас покинули, предоставили самим себе, нашему одиночеству, нашему страху, и тогда зародился вопрос: что такое этот мир? Что такое мы?

Мудрость – как и любовь – недоказуема. Человек либо ее видит, либо не видит. Мудрость столь же объективно существует для видящего, как отсутствует для невидящего. Плюс еще есть существенная терминологическая неопределённость (как и с любовью) – кто что пытается углядеть.

Есть ограниченность, осознающая свои границы, а значит, способная преодолевать их, двигаться, творить. Ощущение границ, понимание конечности и относительности своей правоты — это первый шаг к мудрости, к отказу от самого понятия «правота». Видение начинается со взгляда за границу.А есть безграничная правота, безграничная ограниченность.Нет, это не мудрость, не просветленность. Мудрость не ограничена правотой, уверенностью, не ограничена формальным знанием, не ограничена ни конкретной, ни абстрактной истиной. Мудрость и правота — сущности из бесконечно разнесенных миров.

"...психотический мир или (будем скромнее) психопатологический — более фундаментален, чем непсихопатологический. Реальность безпатологии — это вакуум, какая-то дистиллированная пустота. Этосоответствует мысли позднего Отто Ранка, выраженной им в книге«Истина и реальность»: невротик (да и психотик — по свидетельствусовременников, Ранк был сам латентным психотиком) живет в бо-лее истинной реальности, тогда как нормальный «средний чело-век» живет иллюзией [Ранк, 2004]. (...) Здоровый человек, спокойно направляющийся к жене, телевизору, жареной картошке и измятому дивану, находится в иллюзии, что так будет всегда. Это соответствует мысли Хайдеггера, что «люди» живут в беспечном забвении смерти, что они иллюзорно оберегают свою трусость нежелания знать о смерти [Хайдеггер, 1997].Истерик, который мечется по комнате, рыдает, бьется в кон-вульсиях или наоборот не может сказать ни слова, ничего не ви-дит и не слышит, находится в более истинной реальности по срав-нению с нормальным человеком, который неискренне сдерживаетсвой гнев, свои импульсы, свою сексуальность, тот человек, кото-рый ведет себя прилично. Вести себя прилично — значит пребыватьв иллюзии; вести себя неприлично, невротично, психопатически —значит, так или иначе, раскрывать истину о самом себе."

"О, память сердца, ты сильней..."Если воля приказывает телу, оно обычно подчиняется. Но если воля приказывает душе, которая расколота на множество противоречивых желаний и "воль", результат непредсказуем: “Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю.” (Посл. ап. Павла к римл., 7:19)"У Августина, как позднее и у Дунса Скота, разрешение внутреннего конфликта Воли происходит через преобразование самой Воли, ее превращения в Любовь"[1]. Тот, кто любит поесть, не пропустит время обеда. Творческий человек, cоответственно, может забыть пообедать, поскольку занят тем, что ему любо. Влюбленный не забудет о свидании. Любовь проявляется как воля, как единство воли в человеке, которое обеспечивает постоянство внимания."Воля как внимание необходима для восприятия за счет связывания воедино того, у кого есть глаза, чтобы видеть, и того, что видится. Только единящая сила любви сильнее. Ведь любовь соединяет своими узами «чудесным образом», так что образуется единство между любящим и возлюбленным”[2]."Любовь несет с собой постоянство, на которое ум в ином случае не способен. Августин концептуализовал слова Павла в Послании Коринфянам: «Любовь никогда не перестает»; из трех «пребывающих» — Веры, Надежды и Любви — «любовь из них больше [т. е. самая стойкая и постоянная]» (I поcл. к Коринфянам 13:8, 13)”[3]."Любовь … своего рода постоянная и устойчивая Воля"[4] * * *Основная проблема в практике памятования (пробужденность - трезвение, присутствие, самовспоминание) - то, что мы постоянно о нем забываем. Обычный человек не способен к постоянству внимания. Всегда есть множество отвлекающих обстоятельств, желаний и интересов, порождающих внутреннюю раздробленность. Для постоянства поминания необходимо усилием воли поддерживать особый эмоциональный накал: поскольку внимание интенционально, направлено на объект, оно связано с эмоциональной заинтересованностью.В гурджиевской терминологии это подключение более высоких уровней "эмоционального центра". Cуфии говорят о "присутствии сердца", это более высокая ступень по сравнению с "присутствием дыхания", которое требует усилия воли. Присутствие сердца можно охарактеризовать как опыт любви, и на более высоких уровнях оно делает памятование интенсивным, постоянным и не требующим усилий.

СКАЗКА О РЫБЕДавным-давно стая рыб собралась на совет, чтобы обсудить всем известное сказание о том, что рыбы живут и дышат благодаря одному источнику – Воде. Всё живое на земле, получая жизнь из Воды, зависит от неё. Слава Воды наполняет весь мир, она наполняет створку устрицы жемчугом, взоры тяжелых облаков милостью, пыль - плодородием. Вся земля обещала свою душу этому источнику, этому элементу, который одной каплей обновляет мир. Вода настолько обильна, что кажется, будто на нее устремлен взгляд самого Неба. Человек, так говорится в сказании, появился из единственной капли воды, и из неё возник глубокий океан всех сердец и душ.Стая рыб запуталась во всём этом и начала спорить о том, что это значит. Одна из них сказала: "Остерегитесь! Какое право у нас обесценивать словами Его Величество Воду?" Затем более оптимистичная рыба заговорила: "Но подождите! Такое разочарование, должно быть, ошибка, а если вся сказка верна?" "Нужны доказательства!" - требовала третья рыба. "Без фактов никто не знает, что правда", - воскликнула четвёртая. "Ах! Теперь я всё поняла! Всё раскрывается через интуицию, на этом Пути у мыслей меньше шансов!" - воскликнула пятая. "Это было бы здорово, друг мой, - сказала шестая рыба, - если бы у всех был, как у тебя, глаз интуиции; но, на самом деле, у них его просто нет, и всё тут". "Внутреннее состояние! Это настоящее, а не слова! - закричал другой. - Только чистая Вода удовлетворит жаждущих"."Подождите, - сказал другой делегат, - я думаю, что только Любовь может направить нас сейчас, и если у вас нет Его Любви, откажитесь от затеи и отмените нашу конференцию." Так говорили рыбы и спорили, высказывая свои мнения до тех пор, пока море не начало нагреваться от их горячих споров.И тогда из круга спорящих один из спутников вышел и прочистил горло. "Я самый приниженный и самый невежественный из всех рыб, но выслушайте меня, и если то, что я скажу, будет одобрено, то придерживайтесь этого и положите конец спорам"; так звучала его речь. "Я знаю, что в отдаленном уголке нашего моря живет древняя рыба, которая обладает мудростью, Истиной и проницательностью больше, чем какая-либо другая, но выслушайте: все ее знания и степень мудрости не происходят из написанного на бумаге или пыльных книг, потому что в ее школе (говорят), что такие моря чернил - это лишь поток блужданий, а знания, которыми она обладает, из самого сердца выходят. Она бродит по самым глубоким впадинам нашего беспредельного моря и избегает мелководья и берегов. Пойдемте к ней со своими вопросами, пусть все капли вернутся к источнику. Может быть, она разрешит нашу загадку, и тем самым все наши сердца получат покой".Этот здравый совет приободрил рыб, и все они, как один, выразили свою поддержку и новую надежду на то, что они обретут предмет своего поиска. Так они один за другим поплыли к мудрецу, их сердца были полны тревоги, глаза - слез, а путь - спешки. На их пути было множество трудностей, и успех пришел только после многочисленных страданий. Но наконец-то они нашли древнего мудреца, который был самой вершиной мудрости среди всех рыб того времени, и с поклоном представились ему в глубокой смиренности и уважении. Их представитель встал и сказал: "О, Шейх, ты, кто нашел и раскрыл секреты вселенной, загляни в наши сердца, услышь нашу мольбу ради Бога. Нам сказали, что Вода - это источник и происхождение всего, фермент всех объединений и разделений, но как это странно звучит, и как трудно это понять, ведь мы никогда не видели эту Воду, ни разу за всю свою жизнь! Мы плыли к тебе день и ночь, но из этого океана затруднений мы не нашли выхода. Не было ни малейшего следа Того, этой сказочной Воды, ни капли, которая упала бы перед нашими глазами - и, одержимые поисками, брошенные в бушующие потоки сомнений и потоки отчаяния, мы пришли к тебе как к нашей последней надежде. Не мог ли бы ты, ради Бога и благодати, проявить к нам жалость, просветить затемненные разумы рыб и показать нам эту Воду, словно благородное солнце, таким образом, чтобы облака никогда не могли скрыть его лика и не скрывали его блеск от нашего взора?"Старая рыба молчала. Она опустила подбородок медитации на грудь, пока, наконец, подняв лицо из своего общения с миром Невидимого, она заговорила: "О, рыбы! Если бы вы могли принести мне из всех существ одну вещь и только одну, которая не является Водой, тогда я мог бы раскрыть вам сущность, которую вы ищете. Но обратите внимание, что нет ничего, кроме Него! Этот бесконечный океан, который окружает нас, это Он, и мы тоже Он. Мы все вышли из Воды, и к Воде вернемся". Эти слова сотворили чудо с умами рыб. Их сердца и глаза стали настоящим морем света. Они воскликнули: "Так вот, это Он все это время искал Себя; и Он и я, и мы, и ты - все это лишь предлог, уловка и обман! Наши сомнения и вопросы возникли из-за одной причины: завеса Воды - это только Вода, ничего более. Слава Богу, наши беспокойные сомнения устранены, воображение и искаженные фантазии наконец-то исчезли. Теперь мы поняли, что все наши путешествия - это только внутреннее странствие, и в нашем море никто не плывет рядом с нами. Все, все, все - это Он!"Мораль Меньшее, большее, добро, зло,сладость и горечь -- если мы желаемвникнуть в суть вещей, мы должны обратитьсяк ее противоположности, к ее двойнику.Но знайте, что глаза нашего Творца слепы,потому что У НЕГО нет противоположного, подобного,сравнимого или похожего; и в Его Сущностивсе эти противоположности объединены в одном.Как недостаточно мы понимаем эту истину,ведь знание - это различение, и мы не можемразличать ничего, кроме двух вещей.Врата Различия закрытыединством, и если вы достигнетепостижения в Едином, то знайте,что хотя Он обладает атрибутами,Его Сущность - только одна. "Скажи: Он Один!"Шах Да‘и-йи Ширази

‘Мир являет собой совокупность наших ощущений, восприятий, воспоминаний. Существование мира удобно считать объективно независимым. Но само его существование определенно не делает мир очевидным. Мир становится очевидным благодаря весьма специфическим действиям, происходящим в весьма специфических местах этого самого мира, а именно, определенным событиям, происходящим в мозге.’

Трагизм в том, что любое видение, любая позиция ограничены и ущербны. "Когда выйдешь из круга ошибок и заблуждений, внутри которого совершаются поступки, занять какую-либо позицию становится почти невозможно. Для всего — для утверждения и даже для отрицания — нужна хоть капля глупости". (Э. Чоран). Но и не занимать какую-то позицию тоже далеко не всегда возможно. Как-то надо ухитриться занимать, не занимая. Действуем в соответствии с лозунгом "Нам позиций не занимать" )

...Важно и весомо только то, что человек сделает в слабости, замешательстве, в амехании, когда нет путей. Сильные позиции иллюзорны, подстроены, ведут в тупик.

Строгость мысли в ее отличии от наук заключается не просто в искусственной, т. е. технико-теоретической, точности ее понятий. Она заключается в том, чтобы слово не покидало чистой стихии бытия и давало простор простоте его разнообразных измерений.

Если мы превратим узнавание себя в новое расписание, нам уже не останется чем быть. Быть можно только самими собой. Ни кто-то другой за нас быть не станет, ни тот, кого мы из себя строим. Когда мы устроим сами себя, будет уже не на кого положиться. Стратегии и метода узнавания себя нет. Здесь начинается то, с чем стратегия и метод только разлучат.

Необычные переживания при интенсивном общении. Ч.II //Синхронизация мозговой активности

Слова и вещи не связаны. Слова не содержат ни единого атома из тех частиц, из которых состоят вещи, которые обозначаются этими словами. Таков один из законов природы. И то, что слова в первую очередь используются как инструменты для создания вещного мира, говорит нам о том, что можно и нужно поставить вопрос: из чего сделан язык? Иными словами, мы можем догадаться, что язык — это растворенное неживое. В самом деле, эта мысль захватывающая, потому что где-то в сердцевине самого живого и теплого, что только у нас есть — языка — хранится союз сознания и вещества. В этом союзе содержится исток того, что мир-вообще был создан с помощью слов. Стоит только взглянуть на письмена Витгенштейна, чтобы понять — как бы он ни запутывался, он прав: в языке есть что-то от естественных наук, есть хотя и сложнейшая, но элементарность. В самом деле, вещество состоит из кварков, самого неделимого сообщества элементарных частиц. Способы взаимодействия этих частиц настолько сложны, их грамматика настолько неуловима, тонка, умна, что нам до конца не ясно, каким образом это происходит. Если же смотреть на письмена Витгенштейна, то он — как Хлебников, например, как Циолковский — слышит звон, идет на него и заблуждается, потому что тайна есть тайна — и конечный смысл любой деятельности сознания не в решении задач, а в том, чтобы понимать эту тайну.

Если постоянно не продвигаться вперед, прошлое будет тянуть назад. Прошлое ведет себя как мощный вихрь, засасывающий внутрь, который все время тянет человека обратно. Не двигаться вперед — значит подвергнуться регрессии. Нужно все время нести вперед факел нового огня — как в истории, так и в личной жизни. Если начать с грустью или даже с насмешкой оглядываться в прошлое, оно снова вами овладеет. Прошлое обладает огромной властью

Эпизодическая память ведет хронику нашей жизни и позволяет нам путешествовать во времени назад. Она больше всего напоминает раскадровку фильма, где границы эпизода задаются контекстом - сценой, на фоне которой происходит действие.Элементы сцены - это объекты, которые загружаются из семантической (по научному) или объектно ориентированной, как я это понимаю, памяти. У каждого объекта есть свои параметры, которые могут изменяться или не изменяться при переходе от одного кадра к другому.Наша эпизодическая память, однако, не считает правильным снимать на видео статику. Поэтому она фиксирует только изменения состояния объектов, составляющих сцену. Неизменность параметров объекта означает, по сути, остановку времени в отношении этого объекта потому, что время возникает в процессе смены кадров записи памяти, которую я бы назвал записью фазовых состояний объекта по имени "Я" и контекста, в котором он находится.Время течет потому, что изменяются параметры объектов, а не параметры объектов изменяются потому, что течет время. Это уже - огромное революционное открытие теории эпизодической памяти. Однако, это - ещё цветочки.Ягодки начинаются тогда, когда выясняется, что с помощью эпизодической памяти мы можем вообразить любое будущее и любое прошлое, каким бы невероятным оно не казалось. Для строительства моделей прошлого и будущего мы можем использовать все объекты, которые есть у нас в семантической памяти, а также вымышленные объекты, любые плоды нашей фантазии.А теперь начинается самое интересное. Чем же отличается основная линия сюжета нашей семантической памяти от всех многочисленных версий? Она записывается на виртуальный жесткий диск под названием "объективная реальность". Объективная история нашей жизни должна быть записана на внешний носитель, чтобы мы не могли ее произвольно менять. Поэтому мы и выделяем место в своей эпизодической памяти, которые начинаем считать внешним по отношению к "Я". И присваиваем ему ярлык: "Объективная реальность".

[О здоровом образе жизни]А еще я очень люблю средневековую японскую новеллу о редьке, дарующей долголетие. Один человек каждое утро съедал по редьке, так как знал, что она защищает жизнь и здоровье.А ночью как-то на их усадьбу разбойники напали. Слуг убили, а хозяина с женой связали и начали перед смертью пытать – чтобы те все-все заначки указали. Но тут распахиваются ворота и влетают люди в черных одеждах и с белыми лицами и с большими-пребольшими мечами. Нашинковали всех разбойников в мелкое крошево, развязали хозяев. Мужик в ноги падает, благодарит, спрашивает – кому обязан своей жизнью? А те и отвечают: «мы – те редьки, которые ты всю жизнь ел. Ты так страстно верил, что мы обеспечим тебе долголетие и сохраним здоровье, что нам деваться некуда было – пришлось соответствовать».

В отличие от влечения к смерти, чуждая воля не является какой-то вездесущей силой или тенденцией, и по сути она не так уж и неотвратима. Чуждая воля – это словно свидетельство о наличии хронической болезни и, в то же время, злонамеренной силы внутри, жаждущей разрушения, ибо она есть проявление стихии, неподвластной контролю, неумеренной и неуличённой в своей смертоносности, словно что-то неизбежное – что-то, что в порядке вещей. Как таковая, чуждая воля – это властолюбивый порыв. Но, в отличие от одержимостью дьяволом, где демон бравирует, учиняя пытки по отношению к одержимому, чуждая воля всегда зловеще утончённая. Она незаметно охватывает волю – как волю рациональную, необходимую для индивидуации, так и волю в смысле способности выбора и обладания свободой. Её главная задача – лишить человека его рассудка, являясь под личиной его привычной мирской рутины. Сначала притворяясь, что она фактически является частью его воли, её желаний и целей, она – когда фаза захвата уже пройдена – последовательно разрушает человеческий разум, неумолимо разлагая его шаг за шагом. Разум вытесняется чуждой волей, и как только он будет окончательно реконструирован по её прихоти, как только прах прежнего рассудка будет предан бесстрастному ветру, чуждая воля начнёт преследовать своего носителя, но уже не в столь явно садистской форме. Жертва как и прежде пробуждается, вступает в [свою], как ей верится, мирную жизнь. Она не задаётся вопросом, почему у неё на уме X, а не Y, почему она предпочитает одно, а не другое, живёт так, а не этак. Всё это лишь часть реальности, а засим – данность, неизбежность, императив. Жертва и не подозревает, что всё, что она думает и делает, – она думает и делает на поводу у чужой воли, что она извергается гноем, и как только будет окончательно поглощена ею, и тело её станет лишь пустой оболочкой, она обмякнет в агонии перед ликом холодной и суровой реальности, которая нашепчет ей откровение о том, насколько она была одержима и безрассудна, как она была лишь расходным материалом, словно бритвенное лезвие, на протяжении всей своей жизни.

Когда-нибудь – возможно, под влиянием технологии – у человека произойдет окончательное разделение эмоционального и рационального, они будут заведомо, по умолчанию разнесены в голове по разные стороны некоего устанавливаемого в самом раннем возрасте мозгового барьера. А про нас историки будут писать со специфическим сочувствием, примерно как сегодня про средневековых крестьян, зимовавших в избах вместе со скотом.

Читая записки Цветаевой из двадцатых годов где быт, кажется, перевешивает любовь - невыносимый совершенно быт недостижимую вроде бы ни в каком плане любовь - типа перевешивает и-таки перевесил в итоге. Не знаю, так ли это, навряд ли, но читая эти записки ловишь себя на другом. Кажется, насколько сейчас легче с бытом, чем 100 лет назад, насколько же тогда важнее было кого-то любить. Глубоко испытывать любовь к дальнему, другому, проживать ее там, где живут стихи, заниматься любовью, когда для этого совсем нет условий, не то, что сейчас. Что сейчас, когда для любви нет особых препятствий, любить препочитают себя. Любовь уже не отрада, не отдушина, не выход, а успех находки собственного удобства. Кажется, что не стало далекого другого, что люди слишком приблизились и любить стало душно. Спасение любовью приемлемо лишь от себя. Если спасать тебя вдруг станет кто-то другой, то он, скорее всего, своею любовью задушит.

Мальбранш полностью отделил физический мир от мира, воспринимаемого человеком. Посредником между ними стал Бог, при этом отчетливые идеи о физическом мире человек получал видением в Боге. Локк покритиковал Мальбранша и убрал Бога как посредника. Однако, у него идеи в душе приобрели более субъективный характер. Локк закрепил отличие между цветом и протяженностью — вторичные и первичные качества. Цвет стал полностью субъективным. Можно сказать, что начиная с Локка субъект находится в субъективном мире своего сознания. Беркли довел до конца идею о трехмерном видении как результате естественных суждений. На этом пути он отнес протяженность к вторичным качествам — теперь все идеи были связаны с душой. Это открыло путь к имматериализму: можно сказать, что Беркли отрезал физический материальный мир в схеме Мальбранша бритвой Оккама. Важно отметить, что часто встречающееся отнесение Беркли к субъективным идеалистам неправильно. Его идеализм ничуть не менее объективный, чем у Гегеля. На этом гармония между физикой и метафизикой развалилась и с тех пор физики недовольны философами-метафизиками. Философы-метафизики хотели бы найти пути восстановления гармонии, но они никак не могут найти в физическом мире место для субъективности субъекта. Пути физики и философии окончательно разошлись.

Разделение души и тела: доступ души к миру ограничен идеями, возникающими каким-то образом в интерфейсе между душой и мозгом. Субъективность цвета: цвет принадлежит душе; как таковой он отсутствует в физическом мире. Роль суждений в восприятии пространства: видимые расстояния до предметов являются результатом естественных суждений (natural judgments). Трехмерное видение является результатом обучения.

Декарт исключил цвет, как таковой, из физического мира. Он оставил в нем только протяженность и форму, поэтому цвет в нем сводился к колебаниям некоторым частиц. Другими словами, абсолютно все вплоть до шишковидного тела на картиночке представлялось как определенные механические движения. На следующем этапе в дело включалась душа, после чего у человека появилось видение раскрашенного мира. В этом смысле цвет принадлежал душе.

«Личность — это не природа человека. Потому что понятие “личность” изначально возникло как антитеза, не оппозиция, но как некий антикоррелят к понятию “природа”. Природа, как мы знаем, всегда подчинена определенной закономерности, т.е., если я человек, то я подчиняюсь законам человеческого существования: например, я не могу полететь. Или, например, я не умею идеально плавать, потому что я человек, а не рыба. Но как человек я подчиняюсь целому ряду законов человеческой природы. Эта природа меня контролирует, я от нее абсолютно завишу, и я выступаю как некий индивид человеческой природы.Но возникает вопрос: “Чем я отличаюсь от животного?” Я отличаюсь от животного тем, что у меня есть душа. Но дело в том, что у животного тоже есть/может быть душа — они тоже одухотворены: это не мертвая материя. Чем тогда отличается моя душа от души животного? Как раз тем, что я — это образ Божий, в отличие от животного. И как раз то, что меня делает образом Божьим — это и делает меня личностью. Т.е. во мне возникает начало, которое не сводится, не редуцируется к моей природе. Я не являюсь результатом лишь развития собственной природы. Я могу свою природу контролировать, я могу свою природу превосходить. Это самое главное, что мы знаем о личности»

Как воробей, за ногу привязанный, начиная лететь на землю совлекается веревкой притянутый, так же и ум, пока не стяжавший бесстрастия, к познанию небесного летящий, страстями вниз увлекаемый, на землю совлекается

‘Ни один человек не сможет отличить мир его собственных восприятий от мира вещей, их вызывающих, поскольку вне зависимости от того, насколько глубоко его знание обо всем этом, все это происходит лишь один раз, не два. Дублирование является аллегорией, вызванной в основном коммуникацией с другими человеческими существами и даже с животными; это говорит о том, что их восприятия в той же самой ситуации очень похожи на его собственные за исключением незначительных отличий в точке зрения = в буквальном смысле «точке проекции». … Как принято считать, наши чувственные восприятия составляют наше единственное знание вещей.’

‘Но при всем этом остается неприятное чувство, порождающее такие вопросы, как: действительно ли мой мир такой же, как и твой? Существует ли единственный реальный мир, отличный от картин, интроекцированных путем восприятия в каждого из нас? И если так, то похожи ли эти картины на реальный мир, или же последний, мир «в себе», сильно отличается от воспринимаемого нами?’

‘Нам очень сложно критически оценивать тот факт, что локализация личности, сознательного разума, внутри тела символична, что это всего лишь практическая условность.’

‘В то время как материал, из которого построена наша картина мира, доставляется исключительно из органов чувств как органов разума, так что картина мира каждого конкретного человека является и всегда остается построением его разума, причем доказать другое ее существование невозможно, сам сознательный разум остается в этой конструкции чужаком, у него нет в ней жизненного пространства, его невозможно засечь в какой-либо точке этого пространства.’

‘Первая из антиномий — это изумление, возникающее, когда выясняется, что наша картина мира «лишена цвета, холодна и нема». Цвет и звук, тепло и холод являются нашими непосредственными ощущениями; неудивительно, что их не хватает в модели мира, из которого удалена наша собственная ментальная персона.’

‘Вторая антиномия — это наши бесплодные поиски места, где разум действует на материю или наоборот … Материальный мир построен исключительно ценой изъятия из него себя, то есть разума, удаления его; разум не является его частью; поэтому очевидно, что он не может ни действовать на какой-либо из его элементов, ни подвергаться действию со стороны последнего.’

‘Под этим я понимаю то, что часто называют «гипотезой реального мира», который нас окружает. Я утверждаю, что это равносильно определенному упрощению, которое мы приняли с целью решения бесконечно сложной задачи природы. Не обладая о ней знаниями и не имея строгой систематизации предмета, мы исключаем Субъект Познания из области природы, которую стремимся понять. Мы собственной персоной отступаем на шаг назад, входя в роль внешнего наблюдателя, не являющегося частью мира, который благодаря этой самой процедуре становится объективным миром.’

Он жил в родстве со всем огромным миром вокруг, всегда чувствуя свою с ним нераздельность, как будто бы сознавая, что эфир, из которого состоит все в мире, — един, и беспрерывно переливается, и никакая частица его не принадлежит никому постоянно: от солнца переходит она ко шмелю, от шмеля — к облаку, от облака — к ветру или воде, от воды — к птице, от птицы — к человеку, с тем чтобы от человека устремиться дальше, в свое вечное круговращение. Вот почему так легко было маленькому Насреддину понимать и шмеля, и ветер, и солнце, и ласточку; он сам был ими всеми понемногу.

«В небесах Индры, как рассказывают, есть жемчужная сеть, и жемчужины эти расположены таким образом, что посмотрев на одну из них, узришь в отражении на её поверхности все остальные. Точно также любой предмет в этом мире не просто является самим собой, но и оказывается связанным с любым другим предметом и воистину является всем остальным миром. "Во всякой пылинке — бесчисленное множество Будд"

Нехватка любви, недолюбленность, конечно, сильный творческий мотиватор. Вообще, опираясь на пример соловья, творчество, «пение» можно определить как призыв к любви, как поиск любви, выходящей за личные отношения и обращённой ко всему миру.  Пастернак в «Определении поэзии»: «Это – круто налившийся свист… Это – двух соловьёв поединок». Интересно было бы исследовать, какие ситуации творчески более выигрышны для искусства: когда художник любим и счастлив или нелюбим и подавлен. Обычно негативные эмоции переживаются более бурно, но обретают форму и воплощение, когда сменяются покоем (поэзия, по знаменитому определению Вордсворта, это «эмоция, вспоминаемая в состоянии покоя» – «emotion recollected in tranquility»). Так что любимость и недолюбленность должны как-то чередоваться или совмещаться, чтобы давать наибольший творческий эффект.

любовь сама по себе – это усилие и испытание. Я имею в виду не внешние препятствия – бытовые, экономические и пр., но то, что человеческая любовь, даже на простейшем физиологическом уровне, включает в себя труд и рефлексию. Такова разница между эротическим, собственно человеческим, – и сексуальным, действующим в природе. Эротика – это не отдача инстинкту, который автоматически несёт «через копуляцию к эякуляции». Это труд наслаждения, задержка и возобновление, отсрочка природной цели и превращение её в средство для всё более полного удовлетворения, природу которого трудно понять. Для чего растягивать это минутное удовольствие? Для чего тормозить и ускорять, чередовать разные темпы и ритмы, сближаться и отстраняться? Инстинкт здесь превращён в рефлексию, в процесс самосознания и взаимопонимания с партнёром, когда чувствуешь другого как себя, а себя как другого, когда опосредуешь физическую близость множеством ассоциаций, воспоминаний, представлений, воображаемых ситуаций. Это целостное духовно-физическое действие – произведение эротического искусства, которое включает в себя и эстетику, и этику, и своеобразную логику и диалектику. Вот об этом и идёт речь в книге – не о сексуальности и не о чисто духовной любви, а о чём-то трудно постижимом, загадочном, вроде бы столь же бесцельном, как искусство. Кант определил эстетическое как область целесообразного, но лишённого цели. Так и эротика – это область наслаждения, которое постоянно отдаляет или уничтожает свою цель. Эротология – это не о сексе, а именно об эротике; это своего рода антропология, эстетика и даже теология любовного опыта. Подобно искусству, философии, религии, эротика – самая специфическая для человека область деятельности, и это так же трудно объяснить, как то, для чего художник создаёт картину или почему человек верит в Бога.

Одна из самых больших ошибок в понимании любви – противопоставление чувства и разума. Дескать, любовь – столь сильное чувство, что для размышлений не оставляет места. Ровно наоборот! Именно потому, что любовное чувство захватывает всего человека, оно приводит и к величайшему напряжению мысли, к углублению самоанализа. Любовь кладёт конец автоматизму существования и ставит человека перед экзистенциальными вопросами: кто есмь я? что делает меня единственным и незаменимым? как мы преображаем друг друга и становимся единым целым?..  Любящий становится теоретиком себя, постоянно наблюдает за собой, вслушивается в мельчайшие движения своего сердца. Теория любви растет из её же чувственных и духовных переживаний, и эта рефлексия сама становится частью любовного опыта.

«Если отношения с Другим запутанны и извращенны, то Другой превраща­ется в ад. Почему? Когда мы дума­ем о себе, когда мы пытаемся себя понять — мы ис­пользуем знание о нас, которое уже есть у Других. Мы судим о нас, используя сред­ства, которые другие люди дали нам. В каждое суждение, которое я делаю, уже вторгается чье-то еще. В том, что я чувствую, уже вторгается чье-то сужде­ние». Из этого, впрочем, не сле­дует, как поясняет Сартр, невозмож­ность отношений с другими людь­ми. Напротив: это подчеркивает их важ­ность.  Таким образом, согласно философ­ской пози­ции Сартра, наше познание всегда опосредо­вано Другим. Мы бо­имся быть отрицательно оцененными Другими, и поэтому мы никогда полностью не контролируем себя в присут­ствии кого-то еще. Даже если Другой не присутствует, мы все равно остаемся как бы в присутствии Других.

«Согласно онтологии коллективной мыследеятельности отдельный человек не обладает достаточной энергией для развития; для этого он должен рассматриваться в качестве компонента более сложных, коллективно-коммуникативных, кооперативных систем и процессов. Коллективная мыследеятельность и есть та минимальная онтологическая единица, по отношению к которой может быть поставлен вопрос об индивидуальном развитии и самоопределении. Коллективная мыследеятельность полагается как синхронизированный комплекс пяти процессов: мышления, понимания, действования, коммуникации и рефлексии»

«Дон Хуан очень спокойно велел мне собраться и не бороться со страхом, а следовать в его потоке.– Бойся не устрашаясь, – сказал он».

Давайте в чёрный день подумаем о снеге,О медленном его и неустанном беге.Летучие снега раскидывают сети...Давайте в чёрный день подумаем о свете,О будущем светло и ясно о минувшем.Огромное крыло над озером уснувшимОтбрасывая тень, в безмолвии качнется,И сгинет чёрный день, и белый день начнётся.

"[…] людям суждено быть хранителями друг друга. А ведь для этого нам нужно только умение владеть собой. Оно сильнее, чем желание высылать свои собственные мысли, словно комариный рой, против чужих воззрений. Ведь именно в том и состоит благородство нашего мышления, что оно образует почву, куда может пустить корни чужое мышление. Через наши понятия мы ничего не узнаем о внутренней сути другого человека. Для нас она может раскрыться через его собственные мысли. […] Ведь окружая чужое мышление нашим молчанием, мы открываем в мыслящем больше, чем тот может открыть в себе сам. Ибо наше самоотречение снимает пелену с глаз, до этого сокрытых от нас маской личности. Мы встречаемся со взором человеческой индивидуальности […] Сила становления этой индивидуальности движет теперь становящимся началом нашего собственного существа. Думая чужие мысли, мы обретаем силу души, превосходящую волю нашего собственного мышления. […] нашим молчанием, тем более пространным, чем строже оно отказывает себе в любом вмешательстве, мы создаем чистое пространство. В нем открывается, насколько самосозидание человеческой индивидуальности превосходит сотворенное в ней природой.Сверхличностное, которое мы постигли, становиться нашим хранителем.Такой направленный на нас взгляд мы ощущаем каждый раз, когда мыслим не бесцеремонно, а внимая другому. Это благоговейное внимание может быть обращено на самое невзрачное, да и на путанное и даже на враждебное мышление. Ибо оно почитает не результат мышления, а мыслящее Я."

Губаны-чистильщики (Labroides dimidiatus) смогли узнать себя на фотографии — после того, как посмотрели на себя в зеркале. Это говорит о том, что зеркало помогает рыбам сформировать «образ себя», который они затем могут использовать....Способность узнавать себя в зеркале ученые считают признаком самосознания. Можно предположить, что у того, кто узнает себя в зеркале, должно быть представление, что есть «я» — однако проверить это сложно....Все рыбы проявляли агрессию по отношению к фотографиям других рыб: они подплывали к снимкам на скорости, натыкались на нее и пытались кусать. Но по отношению к собственной фотографии они агрессии не проявляли, только в первые 20 секунд резко к ней подплывали, а затем — успокаивались. ...При этом, если изображения показывали рыбам до зеркального теста, они не узнавали себя и реагировали на свои фотографии так же, как и на фотографии незнакомых сородичей.В третьем эксперименте ученые поставили метку на горло рыбы на фотографии. Шесть из восьми рыб, до этого видевших свое отражение, стали пытаться счистить метку с себя (на них метки не было) — то есть, они узнали себя на фотографии. Если же рыбе показывали фото без метки или фото другой знакомой рыбы с меткой, она не реагировала.Таким образом, исследователи подтвердили, что рыбы-чистильщики могут формировать ментальное изображение самих себя или, если конкретнее, своего «лица» (mental image of their face) после знакомства с зеркалом и отличать его от «лиц» других рыб.

Иллюзия мышления № 1Люди не привыкли задумываться, почему им в голову приходят те или иные мысли. В действительности, большинство людей вообще не привыкло задумываться. Тем более, не привыкли задумываться над процессом своего собственного мышления. Большинство из нас убеждены, что мы полностью управляем своим мышлением и можем думать, о чем захотим. Это убеждение можно назвать иллюзией мышления № 1.Иллюзия мышления № 2От чего же зависит предрасположенность человека к рефлекторному или к ментальному мышлению? Как можно осуществить такой переход? Для этого нужно увидеть и осознать зависимость нашего мышления от наших поступков. Здесь мы сталкиваемся со второй фундаментальной иллюзией нашего мышления. Иллюзия мышления № 2 — это иллюзия объективности мышления.Иллюзия мышления № 3И, наконец, третья неожиданная сторона нашего мышления, третий странный момент, иллюзия № 3 или иллюзия индивидуального мышления. Иллюзия индивидуального мышления заключается в том, что происходящие в сознании человека процессы мышления воспринимаются им как независимые от мышления других разумных существ.

Буквально всё в феноменологии зависит от того, чтобы отделаться от понимания истины как соответствия чего-то чему-то. Истина суждения: раньше нее истина восприятия. Как зрение, как слух, так НУС, ум, первоначально чутье, просто и прямо вбирает то, что показывает себя. Надо честно сказать: это как раз то, чему мы меньше всего доверяем, мы проверяем всё, что знаем, уж мы знаем, как-то проверяем, — но РАНЬШЕ было чистое в-нимание, вбирание. Чем? Но вот мы сами такие существа, что вбираем. ЛОЖНЫМ НУС БЫТЬ НЕ МОЖЕТ: но его можно остановить, запретить.

Почему можно говорить, что провал подделок под философию победа мысли? Мысль ведь молчала. Подделки были сметены всё-таки самой жизнью. — Это действительно так. Но жизнь приходит всегда уже только занять поле, завоеванное для нее свободой. Когда молчащая мысль не дала подобиям мысли слова, жизнь пришла расселиться на пространстве, освобожденном для нее молчанием мысли.

Чтобы воспользоваться своей свободой, я должен следовать необходимости в своем выборе — я свободен быть более и более объективным, свободен вникать в суть, в своё.Конечно же я свободен — но лишь поскольку мне удается войти в свое, в покой, настоящее, счастье. При сбое я имею только кажущуюся свободу, на самом деле теряю бесконечность: коридор углубления в свое. Происходит обмен того коридора на свободу перебора (например в передвижении по свету, в смене женщин) загораживает уникальную перспективу бесконечного углубления в интимное.

Кто нас привязал к кругу тем, понятий и проблем? Мысль свободна: она свободна не только оперировать с тем, что ей дано, но и смотреть, а что ей, собственно, дано, кем дано, да и дано ли вообще.

С какой стати, по какой привычке мы думали, что всё имеет простое точечное начало, вроде, скажем, точечного Я, или субъекта? По какому временному сочетанию и недомыслия, и предрассудка у нас возникло ожидание, что всё можно свести к одному простейшему первопринципу? Страшно и подумать, почему нам хотелось, чтобы так всё вышло. Не хочется и думать.

Что же такое философия, если она не имеет отношения к жизни миллионов? Что же это за жизнь миллионов, жизнь ли это, страшно сказать, если она не имеет отношения к философии? Значит, вся иерархия сведений, соображений, решений, из-за которых жизнь миллионов сложилась так, как она сложилась, шатается, ни на чём не держится? Второй вопрос решается вдруг, и именно так, однозначно: да, жизнь миллионов, как она сложилась вокруг стержневых мировоззрений и идеологий, шаткая, ни на чём не держится, это фантасмагория, сон, мираж, тем более фантастический, что КАЖДЫЙ из миллионов ЗНАЕТ, и это почти что первое и самое очевидное, что он знает, это что его и всех жизнь ДОЛЖНА и МОЖЕТ быть другой. Это действительно фантастика. Каждый знает, что жизнь должна и может быть другой, и всё равно это называют НАСТОЯЩЕЙ жизнью, а философию «далекой от жизни». Нет, только философия и есть проблеск того, чем должна быть настоящая жизнь.

Будь искренним и с Богом и с людьми! У солнца утра свежесть перейми! Будь чистым, как проточная вода. Добросердечным, искренним всегда. Зачем в молитве гнуться поутру, Коль сердцем ты не обращён к добру? Будь щедр, ни перед кем не будь в долгу, Но помни: в мире ты — не на торгу. Будь справедлив во всех делах твоих, Но сам того не требуй от других. Как небосвод, на мир — из края в край — Глазами милосердия взирай. Взгляни — ведь и величье солнца в том, Что милость солнца — в атоме любом. Ты старикам, где можешь, услужи, Сединам уваженье окажи. Особо к одиноким старикам Заботлив будь. Ведь старым станешь сам… Не будь надменным средь людей простых, С презреньем не смотри на малых сих. Игрой и цветом ценен камень — лал, Хоть он с булыжником в сравненьи мал. Не отступай перед врагом любым, Вставай горою милости пред ним. Ведь справиться и с кровною враждой Возможно милостью и добротой. Но к внутренним врагам — к страстям твоим Будь беспощаден и непримирим. Презренному пристрастью уступить — Не всё ль равно, что дом ворам открыть! Сердцам друзей наставника урок, Как для садов цветущих ветерок. Но пользы нет в весеннем ветерке, Коль не возникнет завязи в цветке. Открой для бедных милости ключи, Дарами ношу бедствий облегчи. Ведь бедность — нива, ждущая дождей, Ты — облако, пролей свой дождь над ней. Но, как от прокажённых, прочь спеши От поражённых глухотой души. Коль твой посев невежда подожжёт, Пожара масло речи не зальёт.

Неизречённо-совершенный — Ты! Предвечно-властный во Вселенной — Ты! И мир земной и звёздный небосвод — Частица малая Твоих щедрот. И кем быть можешь возвеличен Ты, Когда ничем не ограничен Ты? И в малом и в великом — Ты во всём, — Суть бытия, Ты в бытии самом. Ты — всё, и всё в Тебе; иного нет. Вот — истина, — другого слова нет! Не может разум мой Тебя объять… Несведущему как Тебя познать? Ты — явное и тайное, — незрим, Но живо всё присутствием Твоим. Миротворенье — белая тетрадь, Где книгу жизни начал Ты писать. И первым словом «Разум» в книге той Строкою заблистало золотой. В конце тетради слово «Человек»; Так завершающего Ты нарек. Кто жизнь свою на подвиг обречёт, И книгу жизни подлинно прочтёт, Увидит — необъятным потрясён — Чреду неизрекаемых имён. Число имён не тысяча — одно, Оно никем нигде не сочтено. Кто сможет сущность одного познать, Тот будет светлым раем обладать. На небосводе, волей вечных сил, Струятся чётки огненных светил. Твоей стезёю, числя времена, Вращаются и Солнце, и Луна. Перед Тобой согласьем навсегда Стихий сменилась древняя вражда. Вода с огнём единство обрела, Земля опору в воздухе нашла. Когда взамен вражды явился мир — Прекрасен стал, обогатился мир. Металлы в горных недрах потекли, Плодовые деревья расцвели. Явилась жизнь, возник сознанья свет И вечной жизни в будущем завет. И вера в справедливость возросла И жажду знанья разуму дала. И Ты — опора мне в делах мирских, В трудах моих и в трудностях любых. В беде, в тревоге не ропщу, скорбя; Я знаю — будет помощь от Тебя. Как Солнце всем светящее с высот, Непостижим исток Твоих щедрот. И в равновесии Вселенной всей Живут законы мудрости Твоей. Не видит смысла человек иной В работе этой вечной мастерской. Хоть людям власть дана в делах земных, Но власти нет у них над властью их. Кто на вопросы эти даст ответ — Вот ты свободен, а свободы нет? Непостижима разуму людей Основа ткацкая Вселенной всей. Ведь только вечной волей небосвод Светил несметных движет хоровод. Одна и та ж основа бытия Ведёт звезду небес и муравья. Ты должен в дело хоть дирхем вложить, Чтоб об участьи в деле говорить; Когда ж без права спорить вступишь в спор, Тебя прогонят, обретёшь позор. Мысль от природы разуму дана: Два мира есть, но сила в них — одна. Джами! Ищи не двух, а одного! Будь крепок духом на путях Его! Единством жизнь и смысл её тверды, В двойном — источник смерти и вражды.

Погаснет огонёк, не став огнём, Когда не позаботимся о нём. Рождают искорку железо, камень, Но трута нет — не разгорится пламень. Частицу жизни искры обретут, Когда поддержит их горенье трут. А если топливо туда положишь, Добыть большой огонь тогда ты сможешь. Увидишь: это пламя таково, Что трудно будет потушить его. Так в сердце огонёк, мерцая, дремлет, Но если он всего тебя объемлет, Раздуй его, чтоб ярко запылал, — Тогда он вспыхнет, как бы ни был мал.

Разум говорил: «Я источник всего существующего». Явилась любовь на арену и заявила: «Я суть существ».

Оно [бытие] — море, не убывающее и не увеличивающееся, волны на нём вздымаются и падают. Мир как будто состоит из этих волн, и не бывает двух моментов времени, а лишь вечное мгновение.